Энни передохнула и продолжила:
– Мне стало совсем жалко бедолагу. Чувствовалось, что он оказался не в своей тарелке. Я знаю, есть мужья, крепко сидящие под башмаком у жен, и вот теперь столкнулась с одним из них. У меня так и рвалось с языка сказать: «Мистер Блейр, если вы пожертвуете на покраску дома магистрата, я поставлю вам ваш пирог». Но тут же я подумала, что это не по-соседски пользоваться положением человека, попавшего в тяжелое положение. И я предложила, что сделаю пирог, но безо всяких условий. Он так и ухватился за мое предложение. Мистер Блейр сказал, что до женитьбы сам, бывало, пек себе хлеб, но пирог – это, похоже, ему не по силам. Но и жену ему не хочется расстраивать. Ну, дал он мне другой фартук, Диана стала взбивать яйца, а я замешивать пирог. А мистер Блейр бегал вокруг нас и подносил, что нам нужно. Он совершенно забыл про свой фартук, и, когда он носился по дому, фартук развевался у него за спиной. Диана сказала, что боялась умереть со смеху. Еще он сказал, что вообще-то умеет готовить пирог, что привык к этому, а потом спросил про наш подписной лист и дал четыре доллара. Так что, как видишь, наши труды были вознаграждены. Но даже если бы он не дал ни цента, я все равно бы считала, что сделала доброе христианское дело тем, что помогла ему. Следующей остановкой был дом Теодора Уайта. Ни Энни, ни Диана никогда не заходили в этот дом, и обе были весьма поверхностно знакомы с женой Теодора Уайта, которая не отличалась гостеприимством. В момент, когда девушки шепотом совещались, через какой вход входить парадный или черный в парадной двери показалась миссис Уайт с кипой газет в руках. Она аккуратно разложилаих на пороге, ступеньках и на земле вплоть до ног странных посетительниц. Будьте так добры, вытрите ноги о траву, а затем пройдите по газетам, с беспокойством в голосе произнесла женщина. Я только что вымела весь дом и не хотела бы, чтобы в дом заносили пыль. А то после вчерашнего дождя дороги сейчас такие грязные.
– Смотри не вздумай смеяться, – шепотом предупредила Энни подругу, когда они ступили по газетам. – И умоляю тебя, Диана, не смотри на меня, что бы она ни сказала, иначе мне трудно будет сохранить серьезное лицо.
Дорожка из газет вела через переднюю в гостиную, чистую до предела. Энни и Диана робко присели и стали объяснять цель своего визита. Миссис Уайт вежливо выслушала их, заставив их прервать повествование лишь пару раз в первый раз, чтобы прогнать надоедливую муху, а во второй подобрать травинку, упавшую на ковер с платья Энни, от чего Энни почувствовала себя бесконечно виноватой. Но миссис Уайт подписалась на два доллара и сразу же выложила их «чтобы мы больше не ходили и не топтали ее полы», пояснила позже, когда подруги уходили, Диана. Не успели девушки отвязать лошадь, как миссис Уайт уже подобрала газеты, а когда они выезжали со двора, то увидели, как она сосредоточенно орудует метлой в передней.
– Я давно слышала, что жена Теодора Уайта самая чистюля из всех живущих на земле женщин, а теперь я в это окончательно поверила, – сказала Диана, дав волю смеху, который она старательно сдерживала, пока не отъехали на приличное расстояние.
– Я рада, что у нее нет детей, – с серьезным видом произнесла Энни. – Представляю, как бы им досталось тут.
В доме Спенсеров миссис Изабелла Спенсер также доставила им несколько неприятных минут, излив желчь на каждого жителя Эвонли. Мистер Томас Бултер отказался дать им деньги по той причине, что для здания магистрата, построенного двадцать лет назад, выбрали не то место, которое рекомендовал он. Миссис Эстер Белл, вся пышущая здоровьем, целых полчаса выспрашивала что да как, а потом с печальным видом выложила пятьдесят центов и пояснила, что больше не дает, поскольку ей не придется жить в Эвонли предстоящий год до конца, так как ее ждет могила.
Наихудший прием их, однако, ждал в доме Саймона Флетчера. Когда подруги въехали во двор, в окне рядом со входом они увидели два лица, явно наблюдавших за ними. Но как они ни стучали, как терпеливо ни дожидались у порога, к двери так никто и не подошел. Девушек просто проигнорировали, и, возмущенные, они уехали со двора Саймона Флетчера. Даже Энни призналась, что начинает терять веру. Но потом этого волна повернула в другую сторону. Пошли несколько домов Слоунов, и здесь они собрали щедрый урожай, а затем и до самого конца все шло хорошо. С одним исключением. Последним местом визита оказался дом Роберта Диксона у моста через запруду. Здесь они остались выпить чаю, хотя уже были на подъезде к своим домам, лишь ради того, чтобы не обижать миссис Диксон, которая имела репутацию весьма обидчивой женщины.
Когда они сидели за столом, вошла старая миссис Уайт, жена Джеймса Уайта.
– Я только что от Лоренцо, объявила она. Сейчас это самый счастливый человек в Эвонли. А почему, как вы думаете? Там мальчик народился. После семи девочек это, я вам скажу, то еще событие.
Энни навострила уши, а когда подруги уезжали, заявила:
– Еду прямиком к Лоренцо Уайту.
– Но он же живет у дороги в Белые Пески и это в стороне от нашей дороги, – запротестовала Диана. – Там собирают Гилберт и Фред, он его и охватят.
– Они там очутятся не раньше субботы, а к тому времени будет уже слишком поздно, – твердо сказала Энни. – Новизна события пропадет. Лоренцо Уайт – ужасный скряга, но сейчас он даст деньги на что угодно. Такой золотой шанс упускать нельзя, Диана.
Результат оправдал предсказания Энни. Мистер Уайт встретил их во дворе, сияя, как солнце в пасхальный день. Когда Энни сказала ему насчет подписки, он с восторгом принял идею:
– Конечно, конечно! Значит, запишите меня на доллар больше самой большой суммы, которая у вас записана.
– Это будет пять долларов: мистер Дэниел Блейр внес четыре доллара, – пролепетала Энни чуть ли не в испуге.
Но Лоренцо и бровью не повел.
– Пять так пять. Вот вам пять долларов. А теперь я прошу вас пройти в дом. Там есть на что взглянуть. Лишь немногие эту успели посмотреть. Прошу пройти и высказаться.
– А что говорить, если ребенок некрасивый? – шепотом спросила Диана у Энни, когда они входили в дом следом за взволнованным Лоренцо.
– Все равно найдется что-то хорошее, о чем можно будет сказать, – не задумываясь ответила Энни. Деть есть дети.
Ребенок был, однако, очень миленький, и мистер Уайт радовался, что не зря потратил свои пять долларов, когда слышал, как девушки честно восхищаются пухленьким новым пришельцем в этот мир. Но это был первый, последний и единственный раз, когда Лоренцо Уайт давал деньги на что-нибудь.
Энни, вконец уставшая, сделала этим же вечером еще одну попытку собрать деньги на общественные нужды и отправилась через поле к мистеру Харрисону, который, как обычно, сидел на веранде и раскуривал свою трубку рядом с Рыжим. Если говорить строго, его дом стоял на дороге в Кармоди, но Джейн и Герти, которые лично его не знали, а были лишь в курсе ходивших вокруг него слухов, попросили Энни, нервничая из-за боязни отказа, зайти к нему и подписать его.
Мистер Харрисон, однако, наотрез отказался дать хотя бы цент, и все попытки Энни оказались тщетными.