Пока мама бушевала, папа быстренько похлебал супа прямо из кастрюли и засобирался обратно на работу.

– А второе?

– Я уже сыт, – буркнул с порога отец.

– Может, хотя бы фруктов поешь? – высунулась в окно мама.

– Гхмптху, – невнятно поблагодарил папа.

– Мам, – вышла из детской Каринка, – вот теперь я тебе точно клянусь – никогда, никогда я не буду себя плохо вести. С этой минуты я буду очень хорошей девочкой!

– Иди отсюда, чтобы глаза мои тебя не видели, – выдохнула мама, накинула на плечи пальто, взяла половину докторской колбасы и пошла к маме Рубика. Мириться.

А Новый год мы встречали у Ба. Они с мамой приготовили много-много вкусностей, так что праздничный стол ломился от изобилия. Особенно все нахваливали толму с айвой и черносливом, блинчики с мясом и торт «Наполеон».

Мне в подарок от Деда Мороза достался красивый голубенький свитер, Мане – весенние ботиночки, а Каринке – теплый жакет.

– А собачья упряжка? – надулась сестра. – Так нечестно.

– Нечестно – отдай жакет Нарке, – хмыкнула Ба.

– Еще чего! – Каринка надела жакет и застегнулась на все пуговицы. – Мой жакет, никому не отдам!

Спустя несколько лет, когда мы уже немного повзрослели, мама достала письма, которые мы писали Деду Морозу, и под общий хохот перечитала их. Особенно долго, до икоты, мы смеялись над Манюниным письмом. Так долго, что у дяди Миши началась изжога, и он пошел запивать ее раствором соды.

«Увожаемы Дедушка Мароз!!! – писала Манька. – Очень прошу тибя подарить мине длинное платье штобы корманы большие и там много конфет ни забуд положить. А еще скажи Ба штобы она не застовляля меня играть на скрипке по два часа в день. Я нищасный ребенок, так и скажи.

И еще, увожаемы Дедушка Мароз, пусть живет долго и шасливо Лионид Илич Брешнев. Потаму что только он может нас защитить от импирилистическй гидры. И вылечи ему этот ево генсек пожалыста. А то у челавека мозг болеет.

Спасибо большое. Мария Шац. Михайловна. 28 декабря 1981 года. Я в этам году вила себя очень-очень хорошо нещитая несколько раз. Дедушка Мароз».

– А в наступившем 1982 году Брежнев умер, – под общий хохот заключила Ба. – Так что, если хотите чьей-то смерти, скажите Манюне, чтобы она написала Деду Морозу письмо и попросила «пусть живет долго и шасливо»!

Глава 7
Манюня записывается в кружок танцев «Солнышко», или Праздничный концерт на сцене ДК

Кружок танцев «Солнышко»

Набор девочек

От шести до двенадцати лет

Занятия два раза в неделю

Спросить Анну Рштуни.

Мы с Маней, затаив дыхание, несколько раз перечитали объявление. Кружок танцев «Солнышко»! Набор девочек! От шести до двенадцати лет! Спросить Анну Рштуни! Каждая отдельно взятая фраза будоражила наше воображение, но уловить общий смысл почему-то не получилось.

– Это что? – пихнула меня локтем Манька.

– Доска объявлений, не видишь, что ли? – Я решила выиграть время.

Манюня какое-то время сверлила меня своими круглыми вишневыми глазами, потом воинственно шмыгнула носом, поправила съехавшую на лоб красную вязаную шапку и снова уставилась на объявление.

Шапку Мане связала Ба. Вообще-то она собиралась связать ей берет, но немного ошиблась в расчетах. А когда поняла, что напортачила, перевязывать не стала. Украсила «берет» большим красным помпоном, пришила завязки из шелковой тесьмы, нахлобучила внучке на голову и сказала «вуаля»!

– Чего это вуаля? – разобиделась Манька. – Ничего не вуаля. Разве это вуаля?

– То есть? – не поняла Ба.

– Ба! Ты что, не знаешь, что такое вуаля? Это такая штука, прозрачная, как марля, она висит на лице у француженок. Кажется.

Маня не очень помнила, кто ходит с такой штуковиной на лице, француженки или какие другие заграничные вертихвостки, но ясно было одно – у этой скособоченной конструкции, отдаленно напоминающей шляпку перезрелого мухомора, нет никакого сходства с вуалей!

Ба хрюкнула.

– Может, ты перепутала вуаль с вуаля? – спросила она, изо всех сил сдерживая смех.

– Ничего не перепутала, я все отлично знаю. Помнишь фильм «Три орешка для Золушки»? Там Золушка танцевала с такой вуалей на лице. Так что ты меня с толку не сбивай, Ба. Это не вуаля, это точно что-то другое!

Манька поправила шапку, завязала тугим бантиком тесемки под подбородком.

– Ну как?

Ба отвела глаза. Конструкция получилась, мягко говоря, диковинная. С широкой английской резинкой на лбу, она в какой-то момент стремительно раздавалась во все четыре стороны, а потом постепенно сдувалась на макушке. Выглядело это так, словно под шапкой Маня прячет полусдувшийся баскетбольный мяч. Или большую салатницу.

«Никогда больше не возьмусь вязать берет», – подумала Ба, а вслух произнесла:

– Красота! – и для пущей убедительности зацокала языком.

– Спасибо, Ба. – Манька клюнула бабушку в нос и побежала к телефону: – Нарка, ты даже не представляешь, какую красоту связала мне Ба!

Буквально на следующий день не только Нарке, но и всем остальным жителям нашего славного городка представилась возможность воочию убедиться в неземной красоте Маниной шапки. Всю обратную дорогу из музыкальной школы мы ловили заинтригованные взгляды прохожих. Некоторые особо пытливые взрослые останавливали мою подругу и, пряча улыбки, изучали странную конструкцию на ее голове.

– Девочка, – не вытерпела одна тетечка, – откуда у тебя эта шапка?

– Мне ее бабушка связала, – отрапортовала Манька.

– А кто твоя бабушка? – не унималась любопытная тетечка.

– Роза Иосифовна.

– Которая Шац? – испугалась тетечка.

– Которая Шац, – закивали мы.

– Прекрасная шапка, – мелко затряслась тетечка, – прекрасная! Так и передай бабушке.

Маня зарумянилась. Она сунула мне скрипку и принялась с важным видом поправлять шапку – по новой завязала тесемки под подбородком, взбила помпон.

– Ну как?

– Шикиблеск.

– Хочешь, я попрошу, чтобы Ба и тебе связала такую шапку?

– Хочу.

– А давай прямо сейчас пойдем ко мне и попросим.

– А давай, – обрадовалась я.

И мы пошли выпрашивать у Ба вторую чудо-шапку. По дороге зарулили к дому культуры, так, на всякий случай, ознакомиться с афишами. И наткнулись на таинственное объявление о кружке танцев «Солнышко». Топтались рядом минуть десять. Особенно настораживала фраза «набор девочек».