— А почему я должен ему что-то объяснять? — взорвался Николас. — Он у меня ничего не спрашивал, когда обвинял меня в смерти Бетси. Все в этом городе словно сговорились ненавидеть меня — хотя большинство из них не сказали со мной ни одного слова.
— Совсем не все, — тихо сказала Рут.
Николасу немедленно стало стыдно.
— Нет, конечно. Ты права. Ты и твой отец всегда были очень добры ко мне.
— Отец очень тебя уважает, — продолжала Рут. — Он хочет обучить тебя всем премудростям лесопильного ремесла.
«Она права, — подумал Николас. — Я останусь в Темной Долине и буду работать на мистера Мэннинга до тех пор, пока не выплачу все долги за землю Фиаров. Тогда я отстрою усадьбу — такую большую и богатую, что никто никогда не сможет забыть о существовании нашей семьи».
Рут открыла дверь, и они вошли в дом. Николас помог ей снять пальто, и ему показалось, что она снова покраснела.
«Бедная Рут, — подумал Николас. — Она совершенно не привыкла к знакам внимания со стороны мужчины».
— Я пойду проверю, как там отец, — пробормотала Рут, глядя в пол.
— Спасибо тебе за то, что ты была со мной на похоронах, — сказал ей вслед Николас. Рут кивнула в знак того, что она услышала и оценила эти слова.
Юноша повесил пальто Рут на крючок и снял свое пальто.
Вдруг со второго этажа послышался громкий крик ужаса и отчаяния.
Рут!
Николас выронил пальто и ринулся вверх по лестнице.
Рут бежала ему навстречу, лицо ее было белое как бумага, по щекам лились слезы. Николас схватил ее за плечи:
— Что случилось? Что такое, Рут?
— Мой отец… — начала она, и губы ее задрожали: — Папа умер!
Несколько часов спустя Николас сидел рядом с Рут на диване в гостиной. В руках у нее была чашка с чаем; она сжимала ее так крепко, что суставы ее пальцев побелели.
Николас не знал, что ей говорить, поэтому они просто сидели в молчании. Он вспоминал все, что произошло с момента его появления в Темной Долине. Слишкоммного смертей!
— Я должна тебе кое-что сказать, Николас, — произнесла вдруг Рут, не отрывая взгляд от чайной чашки, и надолго замолчала.
— Что? — прервал наконец ее молчание Николас.
— Я не знаю, как начать, — призналась Рут. Николас тяжело вздохнул.
Он хотел побыть один, спокойно подумать, что делать дальше. Но оставить в одиночестве Рут, которая только что потеряла единственного родного человека, он. не мог.
— Скажи мне, — произнес он как можно терпеливее.
— Последнее желание моего отца было, чтобы я вышла за тебя замуж, — выпалила Рут на одном дыхании.
— Что-о-о?
— Я тоже была потрясена, — Рут наконец поставила чашку и повернулась к Николасу. — Вчера вечером я сидела у его постели и держала его за руку. Он настаивал, что скоро умрет. Я попросила его не говорить глупостей, но он все равно не останавливался. Он сказал, что если с ним что-нибудь случится, он бы хотел, чтобы ты женился на мне.
Николас покачал головой и уставился на носки своих ботинок. «В ее голосе — такая боль, — подумал он. — Я знаю, что ей сейчас непросто, и не хочу делать ей еще больнее. Но я не могу на ней жениться».
Ему была противна даже мысль о том, чтобы прикоснуться к Рут. К ее холодной, влажной змеиной коже. А от одного взгляда в ее рыбьи безжизненные глазa его тошнило.
«Нужно сказать ей о Розалин, — подумал Николас. — Она должна это понять. И тогда она ни за что не догадается, что я не женился бы на ней, даже если был бы свободен».
Рут сложила руки на коленях и судорожно сжала их:
— Я знаю, что ты меня не любишь. И я тебя тоже не люблю.
Николас в удивлении уставился на нее. «Может быть, она сама не хочет выйти за меня замуж!»
Сейчас он попробует убедить ее, что ее отец никогда бы не благословил ее на брак без любви. Николас почувствовал, как испытываемое им напряжение постепенно спадало.
— Но мы можем быть хорошими друзьями и компаньонами, — продолжала Рут. — У меня куча денег, так что об этой стороне жизни тебе беспокоиться не придется.
И она с безмолвной мольбой посмотрела на него. Николас встал и проследовал к потухшему камину.
В голосе Рут было столько печали! Он знал, как одиноко ей будет в этом огромном и пышном доме одной, без семьи. Но он ничем не мог ей в этом помочь.
Юноша повернулся к Рут и посмотрел ей прямо в глаза.
Он решил пока не говорить ей о Розалин. От этого Рут станет только хуже.
— Прости меня, — сказал он вслух. — Но я думаю, что ни ты, ни я не сможем обрести счастье в этом браке.
— Наверное, ты прав, — вздохнула Рут. — Но я должна была сказать тебе об этом. Я стольким обязана своему отцу.
— Я готов помочь тебе чем угодно, — испытывая невероятное облегчение, сказал Николас. — Ведь я тоже многим обязан твоему отцу. Он был так добр ко мне.
Рут встала и кивнула головой. Когда она опять заговорила, голос ее был ровным и спокойным.
— Ты можешь гостить в моем доме столько, сколько считаешь нужным.
— Я не уверен, что это будет правильно, Николас. — Ты не замужем…
— Ничего страшного, — прервала его Рут. — Mой отец хотел, чтобы ты оставался здесь. Не переезжай отсюда — если не ради меня, так ради него.
— Ну хорошо, — неохотно согласился Николас.
— Спасибо, — сказала Рут с жалобной улыбкой. — У меня страшно болит голова. Я пойду лягу, а ты чувствуй себя как дома.
И с этими словами она повернулась и вышла комнаты. Николас проследил за ней взглядом.
Бедная Рут! Она так устала, и при этом она такая хрупкая! Смерть отца стала для нее тяжелейшим ударом.
«И для меня, — подумал Николас. — И для меня. В тот день, когда я явился в этот дом, требуя отдать мне мое состояние, мистер Мэннинг мог вышвырнутьменя за дверь без лишних слов. Но вместо этого он дал мне работу».
Страшная мысль посетила Николаса. А вдруг мистер Мэннинг — очередная жертва злого рока Фиаров? Ведь несчастья посетили всех, кто был добр к Николасу с момента его приезда в Темную Долину. Айк. Бетси. Мистер Мэннинг.
«Подожди, — сказал себе Николас. — Успокойся. Злой рок — не единственное объяснение этой череде бед. Существует другая причина, гораздо более призе-мленная.
Джейсон Гуд.
Джейсон ненавидит меня. Ненавидит с самого моего появления здесь. Вернее, с того момента, как он узнал, что моя фамилия Фиар.
Пока Бетси не появилась на лесопилке с моим обедом, он относился ко мне вполне доброжелательно. Я думал, что он ревнует ее ко мне — но он не знал, что я Фиар, пока Бетси сама не сказала мою фамилию. И в этот самый миг его отношение ко мне изменилось. Он мгновенно возненавидел меня — ведь между нашими семьями существует давняя ссора.