– Нет. Наверное, пришла в себя, раз ушла.
– Она тебя загипнотизировала?
– Я не знаю! Я ничего не помню! Меня разбудил доктор Лемберг. Спрашивает, где Марта, а я ничего не понимаю. И голова тяжелая. Они хотят оставить меня до утра, на всякий случай.
– Может, останешься? А то мало ли… – Галка по-ежилась. – Я бы осталась с тобой, но Веник позавчера сбег к мамочке, и ребята одни. А куда же она пошла? Может, опять домой?
– Я здесь не останусь. Может, домой. Или в космос. Помнишь, Шеремет искал Нонну Гарань… Галюсь, я знаю, где она! Я вспомнила!
– Нонна Гарань? Катюха, ты в порядке? – Галка обеспокоенно уставилась на меня. – При чем тут Нонна Гарань? – Она вдруг ахнула. – Марта – это Нонна Гарань!
– Нет! Марта – это Марта, а Нонна Гарань… Я знаю, кто она!
– Ничего не понимаю, – говорил доктор Лемберг Марине. – И что вы обо всем этом думаете, Мариночка? Эта женщина очнулась… Это что, реакция на посетительницу, девушку Катю? Однажды она ее нашла, а теперь новый казус. То есть Марта совершила целенаправленное действие, погрузила в сон девушку Катю и ушла в ее пальто. С какой целью она это проделала? А, дружочек? Два вопроса: как и зачем? Всего-навсего два маленьких вопросика. Как и зачем? И масса второстепенных других: что это было? Анабиоз? Спячка? Что пробудило ее? Или просто пришло время проснуться? И вылететь, как бабочка из кокона? Почему такая необычная реакция на девушку Катю? Причем уже во второй раз. Возможно, сформировался условный рефлекс? Эта Катя играет важную роль в ее судьбе. Почему именно она? Что у них общего? Не понимаю…
А что такое Марта? Особая форма жизни? Нежить? Гуманоид? Помню, в одном американском фильме… А! – Он махнул рукой. – Не слушайте меня, Мариночка. Это я от бессилия. Вопросы, вопросы… И где она сейчас, позвольте вас спросить? Улетела на другую планету? Она не могла просто так встать и уйти, Мариночка. Но тем не менее она встала и ушла куда-то, предварительно усыпив девушку Катю. С определенной миссией, о которой нам ничегошеньки не известно. Вытащила номерок из ее сумки, взяла ее пальто и исчезла. А ведь это еще не все, Мариночка. Этот мальчик, Игорь, пианист… я имел с ним беседу сегодня утром, и он мне сказал, что к нему приходила его девочка – по-моему, ее зовут Лия, если я не ошибаюсь.
– Лия? Мне он ничего не говорил. Может, галлюцинации?
– Он с ней разговаривал, и она убедила его вернуться к музыке и сказала, что всегда будет с ним, хоть и живет сейчас в другом мире. Он глубоко несчастен, но он успокоился, понимаете, Мариночка? У него появилась цель – музыка. И он все время ждет ее. Понимаете, он больше не чувствует себя одиноким.
– Но ведь это… – начала было Марина и запнулась.
– Вы правы, Мариночка. Голоса в голове – это, конечно, аномалия, и еще совсем недавно таким пациентам мы ставили диагноз «шизофрения». Но какое-то время назад коллеги из Нидерландов признали голоса в голове нормой. Да-да, нормой, как это ни странно звучит. Оказывается, каждый двадцать пятый землянин слышит чужие голоса в собственной голове, и вопрос лишь в том, как он их интерпретирует. С этим можно не согласиться, но если голоса тебе не мешают, а наоборот… то пусть. И опять-таки коллега Веста… Вы обратили внимание, что она ушла из комнаты Марты? И где она сейчас? Я почти уверен, что она у Игоря. Ушла Марта – ушла кошка. Вот мы сейчас пойдем и проверим.
«А Веста… она тоже слышит голоса?» – хотела спросить Марина, но постеснялась.
Она отворила дверь в комнату Игоря. Мальчик сидел за пианино, перебирал клавиши.
– Т-с-с! – прошептал доктор Лемберг. – Вот она!
Кошка сидела на коврике, не спуская с мальчика глаз.
– Я всегда считал, что кошки обладают даром предвидения и особым чутьем, недаром они считались священными животными, – сказал доктор Лемберг, когда Марина осторожно прикрыла дверь. – Моя соседка, например, считает, что есть связь между кошками и другим миром. Или мирами. У нее шестнадцать кошек, и соседи считают ее сумасшедшей. Но при этом она женщина, приятная во всех отношениях и воспитанная до чрезвычайности. Выносит кошачий песок в пакетиках, перевязанных разноцветными ленточками. Такой шарм! Кроме того, она занимается вокалом – поет арии из опер. У меня нет слуха, мне трудно судить, но, по-моему, это просто ужасно. – Он задумался на миг, потом встрепенулся: – Да, так о чем мы? О кошках? Древний мир любил кошек, Мариночка! Не собак, не овец, не кур, а кошек! Вот и коллега Веста… ведь чувствует же что-то? Почему-то она не пошла следом за Мартой, а отправилась к Игорю. Как будто по приказу… – Он покивал. – Ну и что тут скажешь?
– Вы думаете, Марта… что? Марта послала ее к мальчику? – спросила озадаченная Марина.
– Именно. Сказала, ты мне больше не нужна, ты нужнее ему. Похоже на то, Мариночка.
Марина всматривалась в лицо доктора Лемберга, не понимая, шутит он или серьезен. Она часто его не понимала, что привело ее к мысли, что психиатры, которые все время сталкиваются с неадекватными персонажами, сами становятся неадекватными. Однажды доктор Лемберг процитировал какого-то философа, что-то насчет пропасти, в которую нельзя смотреть долго, а то она посмотрит на тебя. Марина тогда не поняла, а сейчас, кажется, понимает. Кто имеет дело с неадекватными людьми, сам становится неадекватным.
– Мы стали свидетелями цепи странных событий, Мариночка, – продолжал доктор Лемберг. – Можно сказать, нам посчастливилось. Судите сами. Появление этой женщины, Марты, и мальчика-музыканта. Странна сама по себе история Марты – помните, она исчезла на несколько дней, и никто не знал, где она была? Плюс мгновенная регенерация – после аварии на ней не осталось ни единой царапины. Это раз. – Доктор Лемберг загнул мизинец на левой руке. – Идем дальше. Коллега Веста переселилась в ее комнату, хотя она очень независимое животное и не выносит панибратства. Это два. – Доктор Лемберг загнул безымянный палец. – Мальчик Игорь, который не хотел жить, пришел в себя и сказал, что он уже не один, с ним его девочка – Лия, кажется, – и они теперь всегда будут вместе, и она просит его не бросать музыку. Вот вам три. А теперь загадочное исчезновение. Это… Сколько странностей мы насчитали, Мариночка? Я забыл загнуть палец.
– Четыре, – подсказала Марина.
– Четыре, ладно. И что мы теперь должны думать? Кто есть Марта? Что она здесь делает?
– Где? – вырвалось у Марины, голова у нее шла кругом.
– Здесь! – Доктор Лемберг обвел рукой пространство вокруг них. – Здесь. Я далек от мистики, Мариночка, я стар для этого. Я материалист… почти. Но я также знаю, что многие материалисты под занавес начинали верить в Бога. Пятьдесят нобелевских лауреатов верили в Бога. И верят… те, кто жив. А знаете, почему, Мариночка? Потому что нет ответов. Их просто нет. Альберт Эйнштейн сказал, что мы похожи на ребенка, попавшего в огромную библиотеку, в которой множество книг на разных языках. А ведь их кто-то зачем-то написал, а языка-то мы и не знаем. Вот и Марта – книга на неизвестном языке, Мариночка. Я счастлив, что это случилось со мной, и еще я счастлив оттого, что готов принять это чудо без недоверия и криков: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда!» Я открыт, Мариночка. Я молод, потому что я не знаю еще так многого!