Она с мольбой тянула к нему руки, убеждая, что не стоит его внимания, что он ошибается, а в глубине уже зрели безнадежность, понимание, что он не отступится, и смертная тоска…
– Это ты ошибаешься, Нонна. Мы, конечно, почти незнакомы, мы виделись всего раз… Но мне было достаточно, чтобы понять – ты мой человек. Моя женщина. И мы уедем отсюда вместе. – Он помолчал, с улыбкой глядя на нее. – Почему ты не спросишь, как я вышел на Николая? Это была не случайность. Ты ничего обо мне не знаешь… у меня пестрая биография, я уже сказал. Я гончий пес, Нонна, я иду по следу и загоняю грешника. Я карающая рука правосудия, так сказать. Охотник за головами. И поверь, у меня репутация первоклассного специалиста. Я профи. Загнать должника, вернуть украденное, найти предателя или убрать ненужного свидетеля – тут мне нет равных. Но рано или поздно всему приходит конец, я устал… – Он ухмыльнулся. – Пора уйти со сцены и дать дорогу молодым. Но я привык отдавать долги. Это еще одна причина, почему я здесь…
Нина слушала его с недоумением, слабо понимая смысл слов.
– Много лет назад был ограблен дом очень богатого человека. Взяли золото, деньги, картины и коллекцию холодного оружия – около полусотни клинков. Именно их и потребовал заказчик. Остальное разделили ребята. Работа была затеяна ради одного клинка – кутара под названием «Язык бога смерти». Это самый необычный из всех индийских кинжалов – его лезвие треугольной формы и напоминает высунутый язык; этот клинок – непременный атрибут бога смерти Ямы. Клинку было около черырехсот лет, что само по себе делало его бесценным. Но еще более бесценным его делал громадный кашмирский сапфир в рукоятке, очень чистого синего цвета. Знаю лишь по описанию, найти его мне не удалось. Примерная стоимость камня около полутора миллионов долларов. Кинжал был передан заказчику, но уже без камня. Камень исчез. Заказчик был в ярости. Перетряхнули всех участников операции, рассчитали по минутам, где находилась коллекция… и ничего. Среди участников был Николай. Его никто не заподозрил, заподозрили другого человека. Погорячились при допросе, и… одним словом, он умер, а камень так и не нашли. Заказчик, не желая смириться, обратился ко мне, и я пошел по следу. Так я вышел на Николая… и на тебя. На другой день после нашей встречи я встретился с ним и спросил о камне. Я наблюдал за ним несколько недель и пришел к выводу, что это негодяй, способный на все. А когда он предложил мне тебя, я окончательно уверился… У меня нюх на предательство и ложь. – Шеремет замолчал.
Нина плакала.
– Когда я пришел к Николаю, тебя уже не было. Он сказал, что ты уехала. Он все отрицал, а потом сказал, что камень у тебя. К сожалению, я не мог заняться поисками раньше, занят был… – Он хмыкнул.
– У меня? – закричала Нина. – Я понятия не имела про камень! Это неправда!
Шеремет испытующе рассматривал ее.
– Николай был очень убедителен. А потом, бывают ситуации, когда не лгут… – Он улыбнулся, и Нина содрогнулась от страшной догадки. – У меня есть твоя фотография. – Он достал из бумажника знакомую цветную фотографию. – Вот! Всегда со мной. – Он сверлил ее взглядом. – Узнаешь?
Нина мельком взглянула на фотографию, перевела недоумевающий взгляд на Шеремета.
– Вот! – Он постучал пальцем по фотографии. – Узнаешь?
Нина продолжала с недоумением смотреть на него.
– Что это? – спросил он. – У тебя в руках.
– Это? – Она все еще не понимала. – Игрушка. Клоун.
– Она все еще у тебя?
Нина кивнула.
– Принеси!
Он пошел за ней в гостиную. Наблюдал, как она дрожащими руками открыла стеклянную дверцу серванта и достала красную фигурку клоуна. Протянула ему. Не сводя с нее пристального взгляда, он взял игрушку. Потряс, держа около уха. Подергал черный пьедестал, с силой нажал, пытаясь открутить. Ударил о стол, разнял на две части, вытряхнул на ладонь из полой верхней крохотный черный замшевый мешочек, затянутый кожаным шнурком. Нетерпеливо дернул за шнурок и вытряхнул на ладонь крупный синий камень. Нина как завороженная смотрела на находку.
– Неужели не знала? – опомнился первым Шеремет, переводя взгляд с камня на нее.
Она мотнула головой.
– Полтора миллиона зеленых в какой-то паршивой игрушке! – Он шагнул к ней. Затрещала под его ногами сломанная игрушка, и Нина вздрогнула. – Не соврал Николай. А я сомневался. И все эти годы камешек спокойно лежал себе в клоуне, а ты ни сном ни духом! Николай сказал, что ты оставила свое барахло и почти все деньги… Все оставила, а эту паршивую игрушку увезла? Что, дорога как память? Любимый человек подарил?
– Нет. Мама подарила… я еще маленькой была.
Наступила тишина. Нина смотрела в стол. Шеремет рассматривал ее со странным выражением.
– Собирайся! – сказал он внезапно. – Поедешь со мной.
– Куда? – Она испугалась.
– Далеко. Ты приносишь мне счастье. Женщина, которая владеет миллионным состоянием и не подозревает об этом! Это… из области фантастики. Я был уверен, что ты знала о камне, потому и сбежала. Я в тебе не ошибся, ты другая, ты… необыкновенная. Еще и бессребреница.
Он подошел к ней, попытался обнять. Нина закричала и отпрянула. Он рассмеялся.
– Моя недотрога!
Нина схватила нож. Он продолжал смеяться, притягивая ее к себе. Осторожно взял у нее нож, швырнул в угол кухни. Она уперлась ладонями ему в грудь.
– Ну-ну… – бормотал он, и казалось, что он уговаривает испуганное животное. – Зачем же так… если бы ты знала, как я тебя искал! – Он впился в ее рот жадными губами, притиснул к себе. И вдруг вскрикнул: – Дрянь! Кусаться? – Размахнулся и ударил ее по лицу. Нина закричала. Он ударил еще раз и еще. Она замолчала, закрыла лицо руками и сползла на пол.
– Умойся и возьми самое необходимое! – приказал он. – Мы уходим. Вставай!
Голос его был негромок и страшен. Переход от добродушия к агрессии был мгновенным. Он рывком поднял ее с пола, поставил на ноги.
– Десять минут. – Он взял замшевый мешочек, затянул шнурок, сунул в карман. – Не забудь документы.
– Где Паша? – спросила она, заглядывая ему в лицо. – Что вы с ним сделали?
– А где же это наш Паша? – издевательски повторил он. – Образцовый муж Паша! Он жив, если ты это имеешь в виду. Но если его не найдут… скажем, в течение часа, я не поручусь… – Он хмыкнул.
– Пожалуйста! – отчаянно закричала Нина, падая перед ним на колени. – У нас есть деньги, я отдам! Пожалуйста! Где он?
– Только без театра! Встань! Женщина не должна стоять на коленях, поняла? Не разочаровывай меня. Он жив, я же сказал. Когда мы выедем из вашего паршивого городишки, позвонишь… любому из своих знакомых и скажешь, где он – пусть заберут. И попрощаешься заодно. Сюда ты больше не вернешься. Я жду. На твоем месте я бы поторопился.
Нина с застывшим лицом, двигаясь как автомат, потянула на себя ящик серванта, достала паспорт, какие-то бумажки.