– Я не встречал. Хоть и живу, вот уже восемьдесят с лишним.
Скрябина, как упрямый и капризный ребенок, буркнула в ответ:
– А я встречала. Человек хочет убить другого человека, только за то, что его любит его возлюбленный! Вернее, ему не отвечают взаимностью. А возлюбленный любит, ну, того человека. В общем, простите, я немного запуталась!
– Да?! – ухмыльнулся Клюфт. – Такое, вроде бы шекспировское развитие?! Разве такое возможно у современной молодежи?
– Возможно. И вот вы, как бы поступили в такой ситуации? – неожиданно спросила Лидия.
Старик замер. Он даже не сразу понял, что она его тестирует. Пытается подогнать под «современный момент». Клюфт переспросил в растерянности:
– В какой, такой ситуации?
– Ну, если бы, вам сказали, что вас хотят убить! За то, что вас любит женщина. – Лидия вызывающе смотрела в глаза Павла Сергеевича. – А ее любит мужчина и он хочет вас убить! Вы, как бы поступили? Испугались? Бросили бы эту женщину?
Клюфт рассмеялся.
По-стариковски, задорно и искренне:
– Да, интересная ситуация? А я? Я-то, люблю, ну… ту женщину?
– Без памяти… – выдохнула Скрябина.
– Ну, вот, вы сами и ответили! – всплеснул Клюфт ладонями. – Как можно отступиться от того, кого любишь без памяти?! Памяти-то нет!!! А значит… и чувства опасности нет. А значит, главное для тебя тот единственный человек! Вот и все.
– И вас не напугала бы смерть?
– Нет. Да и что есть, лучшего, как говорится, чем умереть за любимую? – старик улыбался. – Это ведь тоже так приятно!
Лидия погрустнела. Было видно, ответ ее расстроил:
– Вы очень интересный человек Павел Сергеевич. Очень! С вами не просто интересно, с вами хорошо. Как-то уютно на душе от ваших мыслей, высказанных вслух. Спасибо вам. И Вилор. Он тоже взял частичку от вас. Он тоже взял, и я только за это вам благодарна…
Старик ее грусти не заметил. Напротив, ему показалось, что он «сумел достойно ответить» молодой и красивой женщине:
– Ну, что вы деточка! Что вы! Вы льстите мне! Старика вводите в искушение! От ваших слов веет лестью обольстительницы! Смотрите Лидия Петровна! Влюбиться у меня еще сил хватит! Есть еще порох в пороховницах!
Лидия улыбнулась:
– Ой! Пожалуйста! Я только рада буду! И у Вилора какой соперник будет! Кстати, Павел Сергеевич, это вы внуку такое имя дали? А?
– Да, был такой грех. Его, мать-то родила, будучи совсем еще девчонкой! Как мне сейчас кажется с высоты прожитых лет. В двадцать четыре. Да и мне тогда сорок пять было. Я, только что вернулся после долгой разлуки. И дочь увидел, когда она уже большая была. Решил на всякий случай назвать внука революционным именем, хоть на дворе и оттепель была, но от советской власти всякого ожидать можно было. Сегодня Хрущев клеймит Сталина, а завтра? Неизвестно что там у них в Кремле на уме было? Вот, чтобы там претензий не было, а так Вилор. Сокращенно – Владимир Ильич Ленин и Октябрьская революция! Кого с таким именем репрессировать будут? Я ж не знал тогда со сталинизмом покончено окончательно?! Да и покончено ли? Я и не знаю право. И вы, вот, наверное, не знаете. Наша страна и наш народ, большая загадка. – Клюфт сказал это с сожалением.
Лидии показалось, что у него в глазах блеснула слеза. Она попыталась смягчить ситуацию:
– Да. Имя, редким получилось, – вздохнула Лидия. – Оно и к лучшему! Правда, он нервничает. Говорит, ему не нравится. А мне так напротив, я к нему привыкла. Даже изюминка, какая-то есть. Вилор Щукин!
Послушался грохот. Где-то в коридоре, звякнула железка. Хлопнула дверь. Лидия вздрогнула. Она с тревогой посмотрела на Клюфта.
Тот улыбнулся, успокаивая ее:
– Это, наверное, Вилор вернулся…
Лидия непроизвольно встала. Она с надеждой и робостью ждала…
Щукин зашел в кухню мрачный как туча. Но, увидев Лидию, замер в нерешительности. Скрябина тоже не знала, как себя вести. Ей так хотелось броситься Вилору на шею и расцеловать, но сделать это в присутствии деда выдавать свои эмоции Лидия стеснялась. Поэтому они так и стояли друг напротив друга.
Клюфт, покачал головой, и тактично отвернувшись, отошел к мойке. Он попытался разрядить повисшее в помещении напряжение нейтральной фразой:
– Привет внучок. Что-то ты мрачен? Неприятности?
Но Щукин не ответил ему. Он, как завороженный смотрел на Лидию и молчал. Скрябина медленно подошла и сухо чмокнула Вилора в щеку.
– Привет! Ты, даже не поздоровался со мной? Что-то случилось?
– Да,… – грустно буркнул Щукин и больно сжал Лидии руку.
Лидия видела, Вилору сейчас тяжело, он мучается, он наверняка плохо спал. Мешки под глазами, трехдневная щетина. Она всегда чувствовала, когда у него душевный кризис.
Чувствовала и видела.
Но обычно в этом корила его же самого: мол, он много пьет и таскается по ресторанам.
Но сейчас Лидия так не думала.
Она хотела его обнять, обнять и пожалеть.
Вилор показался ей таким беззащитным. Таким ранимым и одиноким. Лидия тяжело вздохнула, они не виделись больше недели, и он так внешне изменился, причем в не лучшую сторону.
А может, она сама изменилась?
Может, действительно, в ней самой произошел тот, внутренний перелом?
«Он позвал деда. Он не может один. Ему плохо от одиночества. Бедный мужик, ему даже некому сварить борща!» – подумала Лидия.
Вилор, открыл холодильник, стесняясь, украдкой достал бутылку водки. Налил себе в стакан и выпил. Клюфт с укоризной посмотрел на внука и покачал головой:
– Ты бы, лучше сел, поел. Я борщ сварил. Как ты любишь…
Вилор отмахнулся.
Он достал блюдце с нарезанным на дольки лимоном, закусив фруктом, кисло поморщился:
– Мне вновь отказали в редакции. Отказали. Сказали, что издавать мою книгу не хотят.
Повисла пауза.
Скрябина тяжело вздохнула и молча, подойдя к бутылке, что стояла на столе, убрала ее в шкафчик:
– Теперь, что пить надо как собаке? Так недолго в алкаша превратиться…
– Я, я и так уже и есть алкаш,… – грустно буркнул Вилор.
– И гордишься этим, – Лидия разозлилась. – Иди Вилор, побрейся. Приведи себя в порядок! Ну, что ты, в конце концов! Вот и Павел Сергеевич переживает! – Лидия, вздохнула и грустно спросила: – Почему? Что не так? Почему они не хотят тебя издавать?
Щукин отмахнулся. Он стал окончательно угрюмым. Достал сигарету, закурил, выпуская дым кольцами в потолок:
– Они считают, что напрасно потратят деньги. Сейчас стихи не в моде. Да и критики в мой адрес полно. Творчество, у меня какое-то странное. Вот и все.