Размахивая оружием, здоровяк, словно носорог, летел на мужчину. Тот втянул голову в плечи, бросив сумку на землю, стоял и обреченно ждал. Охранник подлетел к нему и, схватив за шиворот, швырнул незнакомца на землю. Придавив его коленом, боров в черной униформе приставил к голове несчастного ствол и заорал:
– Ты что не слышишь! Раз говорят стоять, надо стоять!
– Я и стоял, – лепетал мужчина.
– Стоял! Ты, блин, что тут лазишь? А? Что вынюхиваешь? Ты что шпион? Террорист? А? Ты кто вообще? А? Кто тебя послал сюда? Кто дал команду лазить тут? Я за тобой уже полчаса по камерам наблюдаю! Ты мне в мониторе уже так примелькался что тошнит! А! А? Ты кто такой?
– Я хотел просто спросить одного человека! Я знаю, она тут живет! Хрипел задержанный незнакомец.
– Какого человека? Ты твоих бомжей нет! Тут порядочные люди живут! Кого ты хотел? Что ты мне тут гонишь?
– Мне нужна Виктория Леонидовна! Маленькая Виктория Леонидовна!
Охранник сразу ослабил давление. Он встал в полный рост и посмотрел на мужчину, который лежал у его ног. Засовывая в кобуру пистолет, здоровяк ухмыльнулся: Что-то не верится, что тебе нужна Виктория Леонидовна! Ты кто такой?
– Я, я ее знакомый. Я из газеты!
Ты журналюга что ли? – брезгливо бросил стражник. – Вот блин папарацци хренов! А что у тебя в мешке то? Небось, камера? – охранник нагнулся и поднял с земли сумку.
Порывшись в поклаже, он ничего, не обнаружил кроме исписанных листов бумаги.
– Ты, что пришел к Виктории Леонидовне без приглашения? Она тебя не ждет? Или как? Ты что крутишься тут возле дома? Не знаешь, что стучать надо и звонок есть? – охранник швырнул сумку на лежавшего на траве мужчину.
Незнакомец медленно поднялся. Тяжело дыша, он отряхнулся и виновато пробубнил:
– Я ж не знал, что дом дача господина Маленького охраняется как президентский дворец. Я пришел на квартиру в городе. Мне сказали, Виктория Леонидовна на даче. Вот я и отправился сюда. Машины у меня нет. Вот и хожу пешком.
– Пешком! Да ты хоть летай, а если пришел так надо созваниваться. Виктория Леонидовна позвонит на вахту и тебя тут встретят и проводят. А так, можешь и на пулю нарваться. Значит, говоришь, что пришел к Виктории Леонидовне. Ну, смотри, если она тебя не ждет, точно собак спущу! Побежишь до электрички словно спринтер! А это пять километров! Гы, Гы! – зарыготал громила и достал небольшую рацию из нагрудного кармана.
Охранник, нажал кнопку и затараторил в передатчик:
– Я лиса, я лиса, тут пилигрим к хозяйке! Справься, ждет ли она?
Эфир фыркнул шипением и замер. Тишина висела несколько секунд. Затем из динамика вырвался недовольный голос:
– Лиса, хозяйка спит еще! Какого черта! Как фамилия этого болвана?
Охранник пнул по голени мужчину и спросил:
– Эй, журналюга как фамилия твоя?
– Я Валериан Скрябин. Из газеты «Сегодня»! Она должна меня принять!
Охранник пробубнил что-то в рацию и, повернувшись, грубо рявкнул:
– Не знает ничего она о тебе. Ты, наверное, точно извращенец папарацци! Ну, держись!
В этот момент рация вновь забулькала полу разборчивыми фразами:
– Веди этого козла. Вроде хозяйка его примет.
Здоровяк ухмыльнулся и покосился на мужчину. Толкнул его в плечо и схватив под локоть повел к воротам.
* * *
Виктория Маленькая внимательно рассматривала Валериана Скрябина. Девушка сидела в кресле, поджав ноги. Рядом на столике стоял стакан с апельсиновым соком. Вика дымила сигаретой и временами поднимала стакан, попивая желтую жидкость.
Большая гостиная с камином, больше напоминала загородные апартаменты, какого ни будь американского миллиардера, нежели дачное убранство рядового российского депутата Госдумы.
Валериан чувствовал себя неуютно. Он осматривался по сторонам и то и дело потирал голень. Удар кованого ботинка охранника был болезненным. Да и эта напыщенная роскошь. Она, угнетала. Она, простого человека, делала совсем маленьким. Ведь простой человек, оказываясь в шикарной обстановке, всегда начинает понимать, что он немощный и беспомощный. Что он неудачник, который никогда этого не достигнет. Что он невольно слабее и ниже по рангу человека богатого, владельца этой самой роскоши. Конечно, так думают не все люди, но большинство. Скрябин относился к большинству.
Виктория хмыкнула и самодовольно кивнула на кресло напротив:
– Вы садитесь Скрябин. Садитесь в ногах, как говорится, правды нет. Она должна быть в словах. Хорошее выражение? А? Это я придумала! – Виктория улыбнулась.
Скрябин тяжело вздохнул и присел на краешек мягкого большого кресла.
– Вы Скрябин как я вижу, пришли каяться? Пришли извиняться?
Валериан посмотрел на девушку. Она действительно была красива. Ухоженная кожа, красивые волосы. Даже без макияжа у нее очень выразительные глаза. Скрябин тяжело вздохнул.
– Вы, какие-то бумаги принесли? Это статья? Это статья опровержение? Да? Я думаю ее нужно поставить в ближайший номер. Я позвоню главному редактору и, он тут же поставит ее. Давайте сюда!
– Нет, я ничего вам не принес. Ни статьи, ни опровержения. Я пришел по другому делу, – виновато молвил Скрябин.
Виктория присвистнула:
– Во как! И зачем же вы притащились? Вы подлый человечек! Имеете наглость, приходить ко мне и не принесли, того чего я жду? Вам самому-то не стыдно?
– Нет мне не стыдно. И это мое убеждение. Но в прочем речь не об этом. Я пришел к вам с предложением, которое вас должно заинтересовать.
Маленькая вновь отглотнула сок. Затушила сигарету.
– И что же может меня заинтересовать? Что вы можете такого мне сказать?
– Вы девушка грамотная и дерзкая. Вот я и подумал, что вы решите свою и мою проблему.
– Хм, о чем это вы?
– Я о вас и мне.
– Слушайте Скрябин! Вы мне надоедать начинаете. Сейчас позову охрану.
Скрябин с опаской огляделся. Он втянул шею в плечи, словно гриф и зашептал:
– А нас тут не подслушают?
Девушка немного испугалась. Мужчина вел себя неадекватно. Виктории даже показалось, что Валериан не в себе. Он, словно поймав ее мысли, замахал руками:
– Нет-нет я в порядке! Я в порядке! Просто я хотел бы, что бы наш разговор был тайным!
– Что еще такое? – Вика поднялась с кресла.
Девушка стояла рядом с критиком. Свысока рассматривая его, мысленно решала, что делать, собеседник явно походил на сумасшедшего.
– Нет, Виктория, я нормальный. Но я вам пришел сказать очень неприятную весть.
– Какую еще весть?