– Нашлось, и отдали, но не сегодня, а несколько недель назад. Кроме того, мы постоянно относим в церковь большие корзины.
– Зачем? – некоторые дамы уставились на Кору. – К чему в церкви корзины?
– Ах, – улыбнулась Кора, – я неверно выразилась. Корзина означает набор продуктов. Большая корзина позволяет целой семье питаться неделю. Каждую неделю кто-то получает такую корзину.
– Но… но мистер Вендель ничего не говорил об этом…
– Это я просила не говорить. Просто мой лакей отвозит корзину и забирает ту, что освободилась, чтобы снова наполнить ее. Иногда получается дважды в неделю.
Вообще-то Кора никому не говорила о такой помощи нуждающимся, не считая это каким-то особым деянием. Именно потому она была удивлена внушительным списком управляющего. Неужели и впрямь у арендаторов Даунтона столь плачевное положение?
– Эдит, нам нужно сходить в местные лавки и посмотреть списки должников.
Эдит удивленно оторвалась от книги:
– Разве не проще отдать деньги мистеру Симпсону, он распределит между нуждающимися, а они решат, какие долги платить.
– Нет, я предпочитаю разобраться во всем самой. Ты поедешь со мной завтра?
– Да, конечно.
На следующее утро после завтрака легкая коляска понесла двух юных дам в сопровождении горничной Анны и лакея Арчи в сторону деревни, вернее, деревенской лавки.
Владелец встретил графиню Грэнтэм и ее золовку с некоторым удивлением. На вопрос о должниках он принес внушительный список, однако долги были не столь велики, как их представил мистер Симпсон. Кора промолчала, не желая высказывать сомнения в присутствии чужого. Уточнив состояние каждого должника, она оплатила почти весь долг деревни, исключая самые мелкие и нелепые траты своих арендаторов вроде покупки разноцветных лент или фонариков. Конечно, людям хочется иметь и такие вещицы, но тогда стоит подумать о том, чтобы сэкономить на другом.
Похожая ситуация обнаружилась и у мясника, и у молочника, и у остальных…
Но даже при практически полной оплате долгов арендаторов сумма, потраченная Корой, оказалась в три раза меньше той, что значилась в отчете мистера Симпсона. Кора снова промолчала, не желая раскрывать своего знания даже Эдит.
Эдит была счастлива, словно сама проявила столь завидную щедрость, и в тот же вечер выложила все за столом:
– Кора оплатила все долги наших арендаторов в лавках!
– Зачем? – изумился Роберт.
– Мы занимались благотворительностью! – Эдит, кажется, очень понравилась такая деятельность. – Я отобрала книги – не бойся, Роберт, только свои, – которые можно отдать бедным. А также перебрала вещи, их тоже завтра отвезут. Это так приятно – делиться с нуждающимися.
Но Роберта куда больше интересовал поступок жены.
– Кора, но к чему было оплачивать долги?
– Я предпочла сама заплатить то, что они задолжали, а не отдавать деньги в чужие руки. Кстати, эти долги хоть и велики, но не настолько, – она сделала паузу, за время которой успела бросить выразительный взгляд на мистера Симпсона, – как мне представлялось.
– И сколько ты заплатила?
– Около пятидесяти фунтов за всех.
– Кора, это много.
– Нет, дорогой, для меня не очень. И отвозить корзины я не перестану. Оказывается, в деревне уже существует очередь на их получение.
Роберт тоже не знал о корзинах и тоже удивился. Пришлось объяснять.
– Ты приучишь к подобному всю деревню. Не стоит этого делать.
– Для меня это не слишком большие расходы, но я могу помочь и буду это делать впредь. – Голос Коры был тверд, тон не допускал возражений. Роберту пришлось смириться.
Он не обратил внимания на то, что управляющий ерзал на стуле, пока говорила графиня.
Эдит не очень долго занималась благотворительностью, у нее нашлись другие интересы – девушку пригласили к себе сначала Адлеры, числившиеся какой-то дальней родней Кроули, а потом она вместе с ними уехала в Дербишир.
Кора держалась с управляющим подчеркнуто вежливо и отстраненно, но свои счета ему не передала, заявив, что оплатит их сама, как и все предыдущие. Мистер Симпсон развел руками:
– Если миледи так угодно…
– Кстати, где те счета на моих слуг, что лежали на столе у графа в Даунтоне?
Управляющего буквально перекосило:
– Миледи, о каких счетах идет речь?
Разговор был наедине, а потому Кора не сдерживалась:
– О тех, мистер Симпсон, которые вы подсунули графу на подпись вперемежку со счетами Даунтона.
– Вам показалось, миледи. Дамы вообще не должны заниматься…
И снова Кора резко оборвала его:
– Мы однажды уже обсуждали, на что вы имеете право, мистер Симпсон, а на что нет! Указывать мне, что я должна делать, а чего не должна, явно не имеете! Не забывайте свое место в доме.
– Прошу простить, миледи…
Ответный взгляд управляющего не обещал ничего хорошего, но Кора опрометчиво не обратила на это внимания. Что мог сделать ей какой-то мистер Симпсон?
Она ошибалась…
Мистер Невилл уже неделю занимался делами в Лондоне и по всей Англии, покупал лошадей для своей конюшни и сманивал к себе жокеев и конюхов. Эдит с Адлерами гостила у их родственников в Дербишире, леди Вайолет болела, Роберт собрался в Лондон, и Кора выразила желание составить ему компанию.
– Кора, я всего на два дня, и у меня не будет возможности заниматься тобой. Лучше съездим после выздоровления леди Вайолет и возвращения Эдит.
– Меня не нужно развлекать, Роберт, я вполне справлюсь сама. К тому же я еду, чтобы посетить банк, купить новые ноты и книги и посмотреть кое-что в модных лавках и на выставке цветов. Туда меня может сопроводить Анна. Ты берешь с собой Томаса?
– Не собирался, но если поедешь ты и возьмешь Анну, то я возьму Томаса.
Анна и Томас были рады прокатиться в Лондон.
У этих двоих все никак не решались их личные вопросы. Томас откровенно ухаживал за Анной, но в любви не признавался и замуж не звал.
В Грэнтэмхаусе Роберт и Кора вдруг осознали, насколько легче жить одним. Они могли позволить себе сидеть в малой гостиной у камина допоздна, не опасаясь неудовольствия леди Вайолет. Могли говорить о чем угодно…
Кора рассказывала о выставке цветов, на которой побывала, о том, какие изумительные новые орхидеи и рододендроны заказала, какой интересный аптекарский огород увидела и теперь непременно должна завести себе такой же… Роберт слушал с улыбкой, временами посмеивался и шутил над страстью жены к садоводству, но о своих делах ничего не рассказывал.
– А ты? Чем занимался ты, Роберт?