На счастье Алешино, а может и нет, в начале лета 32-го года опять заглянул в их деревню отряд драгун Выборгского полка с майором Павловым. Миних собирал весь этот полк, разбросанный ротами по всей губернии приграничной в столицу. Замыслил фельдмаршал конницу новую создать — кирасирскую, по образцам европейским, в рыцарских латах, на конях могучих. И приглянулся ему именно Выборгский полк, коей знал Миних еще по инспекциям прошлым.

Встал Павлов на постой к Веселовским, как обычно это бывало, и обратилась к нему с нижайшей просьбой Евдокия Петровна.

— Господин майор, возьмите нас с сыном Алешей в Петербург. Далось ему это обещание его сиятельства графа Миниха взять в обучение, — взмолилась вдова.

— А что, правильно отрок думает. Раз фельдмаршал обещал, раз слово дал — сдержит, — подмигнул Алеше добродушно майор. — Драгуном станешь, а может и кирасиром. Вон фельдмаршал полк новый собирает. Все в латах будут, как рыцари древние. Ни пуля не возьмет, ни сабля вражеская.

— Я бы на корабле хотел плавать, по морям-окиянам, — тихо промолвил Алеша, выдавая мечту свою сокровенную. О дальних плаваньях, о странах неизведанных еще больше рыбаков ладожских рассказывал ему отец Василий, покойный. Подогревал любовь отрока к морю, бегавшего на берег смотреть, как шумят ладожские волны.

— Это ты брось, — притворно нахмурился Павлов. — Флот ныне дрянь. В гаванях кронштадтских стоит, гниет только бестолку. А в плавания ни в дальние, ни в ближние не ходит. Вот как отправили экспедицию командора Беринга, так от них ни слуху, ни духу. Верно, сгинули. А ведь та экспедиция волей Петра Лексеевича, царство ему Небесное, была собрана. То-то. А кавалерия — это краса нашей армии. Это атаки лихие. Это доблесть воинская. Это чины, награды. Так-то, отрок. Выкинь из головы своей мысли пустые. Море сейчас для бездельников.

Немного подумав, майор добавил:

— С моей ротой обоз завтра пойдет. С ним и поедете. И веселее, и безопасно.

— Господи, благослови вас за доброту вашу, — Евдокия Петровна аж в ноги опустилась драгунскому офицеру.

— Ну что вы, что вы, матушка, — засуетился майор, поднимая ее, — пустое это. Не нужно меня благодарить. За что? За то, что сына вашего в армию забираю? Еще неизвестно, благодарить будете иль проклинать меня. Я свой долг офицерский всего лишь исполняю. Рекрута беру. Так что не стоит меня благодарить.

С драгунской ротой Павлова Веселовские и попали в Петербург. Сутки майор дал своим солдатам почистить мундиры, оружие, привести в порядок прически и амуницию, а за это время и обоз подтянулся. Так Веселовские прямо с драгунами и появились у дома Миниха. Сам фельдмаршал лично встречал солдат, принимал рапорт командира, обходил весь строй, осматривал каждого, а вышагивавший рядом адъютант делал пометки на бумаге. Миних самолично отбирал всех в свой новый полк. Закончив обход, граф заметил и мать с ребенком, стоявших в стороне.

Прищурившись, фельдмаршал подумал и решительно направился к ним:

— Помню, деревня Хийтола близ крепости Кексгольмской, — рявкнул Миних так, что у Евдокии Петровны ноги стали сами подгибаться от страха. — Ну-ну, кого напугалась? Миниха? Ты что, мать, сына привезла? Отлично! Мы как раз корпус открыли шляхетский. Академию, то бишь, Рыцарскую. Зачислим его туда. Миних все помнит. Миних обещал. Как фамилия-то недоросля дворянского? Вот запамятовал! И лет сколько?

— Веселовский Алеша Иванов сын, пятнадцать к осени будет, — еле слышно прошептала мать, — ваше… ваше сиятельство.

— Отлично. Адъютант! — рявкнул Миних. — Мой приказ генералу Луберасу: отрока дворянского Алексея Веселовского с сего дня зачислить в четвертый класс корпуса, дабы шляхетство наше от малых лет в теории обучалось, а потом и в практику годны были. Так повелела наша матушка Императрица Анна Иоанновна. Так и будет. Это я говорю — Миних.

— Ну что, отрок? Надеюсь, окажешься ты склонным к воинским премудростям, и еще одного славного русского воина воспитаем. А вырастешь, в офицеры выйдешь, может, и в гвардию тебя возьму, коль заслужишь, а там и до чинов высоких, генеральских недалеко. Ми-них все может. — Фельдмаршал резко развернулся и пошел прочь, оставляя мать с сыном совсем ошалевшими от такой встречи и столь быстрого решения. Адъютант стоял с ними и что-то писал.

— Вот, — он протянул им бумагу, — эту записку передадите в корпус, и вашего сына примут.

— А мы должны, наверно, денег сколько-нибудь, — испуганно спросила мать, — ведь мы совсем бедные.

— Все кадеты находятся на казенном кошту, — слегка свысока адъютант посмотрел на вопрошавшую. Потом смягчился и добавил:

— Все — проживание, обучение, мундиры и пропитание — за счет казенный. Лишь бы учились. Сейчас дам драгуна, чтоб вас сопроводил до корпуса.

— А далеко ли этот корпус?

— Да нет, — поморщился офицер. — Здесь же рядом, на острове Васильевском, в бывшем доме Меньшикова. Сурядов! — позвал адъютант драгуна, откликнувшегося на свою фамилию и бегом направившегося к ним. Не дожидаясь, пока тот добежит, адъютант показал на мать с сыном:

— Проводишь до Шляхетского корпуса вдову дворянскую с недорослем и пулей назад.

— Слушаюсь, — уже остановившись и вытянувшись ответил Сурядов. Адъютант, кивнув головой, бросил «прощайте» и покинул Веселовских.

— Спаси вас Бог, господин офицер, — низко поклонились ему мать с сыном.

Так и пошли они втроем с солдатом в корпус. Начиналась совершенно новая жизнь для Алеши Веселовского.

Глава 2
Союз врагов давних

Сомнений больше не было!

— Проклятье! — Миних перечитал еще раз депеши из Стокгольма и Стамбула. Тайные переговоры Швеции и блистательной Порты зашли слишком далеко. Военный союз давних врагов России был предрешен.

Пару лет назад посланником русским в Константинополе был Иван Иванович Неплюев. Здорово тому удалось подпортить отношения Версаля и Стокгольма, а тут теперича и шведы подвязались!

Тогда, в 1734 году, французы прислали ко двору султана нескольких офицеров — инструкторов для создания армии «новой». Они-то считали, что блистательной Порте просто необходимо перестроить орды свои на европейский лад и придать им вид войска не дикого, а «цивилизованного». Из Парижа был послан граф Бонневаль, получивший чин «паши» при дворе султана, а с ним два офицера — Рамсей и Моншеврель. Султан с удивлением наблюдал, как браво маршируют отобранные для учебы 3000 его солдат, но воспринял все это как диковинку, нужную лишь гяурам. Его правоверные мусульмане и так хороши, а главное, в бою неустрашимы. Зачем им эта лишняя, лишь неверным нужная выучка воинская, муштра, мудреные коленца какие-то и артикули с ружьями.

Кто сравнится с озверелым и обкуренным гашишом янычаром, нечувствительным ни к боли, ни к свинцу разящему или стали. Окруженный тысячами таких же соплеменников, он сокрушит любую армию любой европейской страны, построенную в любой порядок, в каре ли, в колонну ли. Какая разница! Это пусть они для себя придумывают всякие искусства воинские. Воин Аллаха неустрашим, ибо его ведет за собой воля Всевышнего и приказ султана. И горе тому, кто ослушается!