Оп! А это что еще? Меланхолично листая книжку, Лекса неожиданно наткнулась на небольшой – с ноготь – диск небесно-голубого цвета. То ли в качестве закладки его положили, то ли он просто затерялся между страницами с неизвестно каких времен, быть может – очень и очень древних. А может… Подойдя к старинному шкафу, девушка посмотрелась в зеркало и приложила диск к зрачку… А ведь подходит! Был у нее левый глаз зеленый, стал – голубой. Только как этот диск держится? Под веко его загонять?
– А ведь ты, сестренка, права! – хлопнув дверью, Кирилл нервно зашагал по небольшому залу, в довоенные времена гордо именовавшемуся читательным или читальным. – И Рэм, и Ники, – все одно и то же твердят. Мол, и сегодня одноглазый у меня был и вообще часто заходит.
– Вот-вот! – отвлеклась от находки девчонка.
Кир недоверчиво покачал головой:
– Слушай, а вы не сговорились часом, а? Может, разыграть меня решили?
– Ну, что ты, Кир, какие розыгрыши?! – голос девушки стал необыкновенно серьезным и тихим. – Такими вещами не шутят.
– Но я-то ничего такого не помню! Правда, шамы могут навести морок, поставить туман и это… свернуть мозги врагам, – глядя прямо перед собой, так же тихо промолвил десятник. – Выходит, одноглазый и мне мозги свернул. Зачем? Хочет что-то вызнать? За этим к нам и нанялся? Что мы вообще знаем про этих шамов?
– Вообще мало, – Лекса задумчиво покусала ноготь на указательном пальце. – Больше не знаем, чем знаем. Не знаем, где они живут, откуда приходят, чего хотят.
– Денег они хотят, – неожиданно хохотнул Кир. – По крайней мере – этот. Ох, сестренка, я даже не знаю, что делать. Рассказать обо всем в Совете?
Алексия дернула шеей:
– Не торопись. Совету всегда рассказать успеешь. Предлагаю сначала проверить самим. Проследить! Куда одноглазый ходит, с кем еще встречается? Помнят ли его? Давай даже так – следить буду я. В мои-то мозги он не лезет!
– Пока не лезет, сестренка. Но кто знает…
– Тогда – издалека, не приближаясь. У тебя же есть бинокль – сама делала.
Так и уговорились. Лекса даже заночевала в библиотеке. Вместе с Киром. Правда, спали они в разных креслах, увы! А девушке так хотелось, чтоб тот, кого она так любила, обнял ее, прижал к себе, ласково гладя по волосам. А потом… Потом – посмотрел бы в глаза и поцеловал прямо в губы. Крепко-крепко, так, чтоб захватило дух!
Поцеловать-то Кир Лексу поцеловал. Только не так, как она мечтала. Просто ласково чмокнул в лоб да пожелал спокойной ночи. И снова обидно назвал «сестренкой»…
* * *
Бинокль, конечно же, пригодился, да еще как! С самого утра шам заглянул в комнату Кира, и, не обнаружив приятеля, справился о нем в казарме. Где и получил ответ – командира, мол, срочно вызвали на службу.
– На службу так на службу, – улыбнувшись рыжему Рэму, шам покладисто махнул рукой и убрался восвояси.
Только пошел он не к себе и не на «машинный двор», как с некоторых пор называли навес с генераторами и прочими дизелями, а куда-то за город, прогуляться. Право такое имели все жители города-крепости, и лишних вопросов у часового на восточных воротах не возникло. Тем более и денек выдался, как под заказ, – солнечный, хоть и не такой уж теплый. С моря дул сильный пронизывающий ветер, несколько успокоившийся лишь ближе к полудню, да и тогда не переставший поигрывать барашками волн, с шумом бросая о камни пенные брызги прибоя. Хороший ветерок, по такой погоде ни одна береговая сволочь в море не сунется! Почаще бы так.
– Смотри, смотри, вон он, – таясь в развалинах на древней Цитадельской дороге, Лекса вернула Кириллу бинокль. – Во-он там, левее.
– Где? Ага… вижу. И куда его несет, интересно? Что-то не верится, что погулять.
– И мне не верится, – согласно кивнула девчонка.
Ох, как ей нравилось лежать вместе с Киром, плечом к плечу. Пусть даже и так, в развалинах, все равно ведь – вместе.
– Та-ак… – не отрываясь от бинокля, десятник комментировал вслух. – Пока идет прямо… похоже, что к старому кладбищу… Нет! Вот повернул. Налево, к косе. Неужто к Первому Северному собрался? Нет! Снова повернул… на мыс он идет, вот куда!
Через мыс и через весь остров Котлин когда-то проходила сквозная дорога, связывающая концы дамбы. С той поры остался растрескавшийся до неузнаваемости древний дорожный камень – асфальт – и кучи ржавого непонятного металла, за которыми ныне и прятались преследователи, стараясь не терять шама из виду. А тот словно бы и правда прогуливался, никуда особенно не торопясь. Походил по кромке прибоя, посмотрел вдаль, потом уселся на плоский камень, вытянув ноги.
По бледно-голубому небу медленно плыли белые клочковатые облака. Проносясь над волнами, громко кричали чайки, а в вышине парила какая-то большая хищная птица – коршун или ястреб.
Увидев ее, одноглазый поднялся на ноги и помахал рукой. Странно, но птица, словно бы что-то поняв, качнула в ответ крыльями и начала снижаться, описывая большие круги.
– Вот это да! – глянув в бинокль, Кир не поверил своим глазам. – Да это ж вовсе не ястреб и не коршун. Это же…
Лекса заинтересованно протянула руку:
– Дай посмотреть!
Парившее в небе существо и впрямь напоминало птицу лишь отдаленно. Огромные крылья крепились к спине неимоверно худого человека с лысой головой, напоминающей обтянутый кожей череп. И этот доходяга летал ничуть не хуже птиц… Похоже, именно его и ожидал шам!
– Крылан, – прошептала Алексия. – Я слышала о таких в детстве. От взрослых. Но, знаешь, принимала за сказку.
– Крылан? – Кирилл припомнил, что и он слышал что-то подобное, но смутно. Мол, есть такие люди-птицы, которые умеют летать и спят на деревьях, завернувшись в крылья. Крыланы эти появились не сами по себе, их вывели искусственным путем в качестве совершенного биологического оружия.
– Его кто-то послал, – задумчиво промолвила девушка. – Наверное, шпионить.
– Не наверное, а точно! – Кир сплюнул и негромко выругался. – И наш одноглазый друг именно его здесь и поджидал.
– Не «наш», а «ваш», – тихонько засмеялась Лекса и, увидев вытянувшееся лицо приятеля, примирительно махнула рукой. – Ну, ладно, ладно, проехали… Смотри-ка! Они говорят о чем-то.
И в самом деле, крылан разговаривал с шамом. То ли спрашивал, то ли докладывал, то ли давал инструкции. Одноглазый время от времени кивал, соглашаясь, а иногда начинал резко жестикулировать, словно бы что-то доказывая. Впрочем, беседа длилась недолго. Внезапно налетевший ветер швырнул на камни пенную злую волну. Крылан поежился, с явной опаской посмотрев в небо, и шам ободряюще похлопал его по крылу.
Затем они перебросились еще парой слов, – видно, прощались. Взмахнув крыльями, человек-птица тяжело оторвался от земли и, описывая круги, стал подниматься в небо. Одноглазый же пустился в обратный путь, на этот раз – по берегу моря.