Кордеро кивнула:
– Спасибо, Сэл. Я скоро спущусь.
– Интересный у вас напарник, – сказал Гарвуд, дождавшись, когда он скроется из вида. – Вы давно с ним работаете?
– Шесть лет. Хороший коп, один из лучших.
– Кажется, я не пришелся ему по душе.
– И я вижу, вас это очень расстраивает.
– Конечно. Я человек закомплексованный.
Кордеро с трудом подавила смех:
– Да-да, у вас вид такой – закомплексованный-закомплексованный. Это первое, что я заметила.
– А было и второе?
Она махнула рукой:
– Пойдемте. Я вам кое-что покажу.
По дороге Кордеро спросила:
– Откуда вы знаете о ботинке и куколке?
– Я в школе был внимательным на уроках. Особенно по истории Америки. И мне известно, что в Бостоне в те давние времена на вязе, названном потом Деревом свободы, повесили чучело Эндрю Оливера, которого король Георг поставил надзирать за соблюдением закона о гербовом сборе. Рядом с чучелом повесили британский военный сапог с выкрашенной зеленой краской подошвой. Ну, эту символику сейчас трудно объяснить. Такой, значит, грубый выпад в сторону двух британских премьер-министров Гренвилла и Бута, причастных к разработке этого закона. Внутрь сапога они поместили куколку в виде хихикающего дьявола со свитком в руках, на котором была надпись: «Закон о гербовом сборе».
– Да, думаю, я на уроках истории в школе была недостаточна внимательна, – проговорила Кордеро.
– А зачем вам? – улыбнулся Гарвуд. – Вас тут со всех сторон окружает история.
– Вы правы, – согласилась Кордеро, – но местные жители этого обычно не замечают. Любой турист, пробывший здесь неделю, знает об истории города больше нас.
– Вы здесь выросли?
– Пожалуй, да. Когда мы сюда переехали, я была маленькая. Но родина моя не здесь.
– Я понимаю. Ведь Кордеро – испанская фамилия.
– Португальская.
– Значит, ваша родина – Бразилия?
Она улыбнулась и замедлила шаг:
– Я вижу, у вас и по географии была пятерка.
– Ну, я знаком с Бразилией не только по учебникам.
– Бывали там?
– Да, несколько лет назад. Но недолго, туда и обратно.
– Что-то связанное с похищением? – спросила она.
– Можно сказать и так, – ответил он, вспомнив операцию по поимке преступника, причастного к пыткам и убийству нескольких человек.
– Вы из «морских котиков»? Признавайтесь.
– А чего признаваться, если я действительно не умею плавать.
– Ну да, так я вам и поверила.
Она подвела его к длинной стойке, на которой были разложены все обнаруженные на месте преступления улики.
– Вот, наденьте. – Кордеро бросила ему латексные перчатки. – Но пока ничего не трогайте, не уведомив меня.
– Я хотел бы посмотреть куколку, – сказал он.
Она кивнула сотруднику. Тот подошел с журналом записи и попросил Гарвуда внести туда свою фамилию и расписаться.
Гарвуд не стал доставать ухмыляющегося демона из прозрачного пакета. Ему нужно было только посмотреть надпись на свитке. Для этого потребовалась лупа.
Он поднес пакет к свету. На свитке был нарисован такой же череп и скрещенные кости с короной над ними, как и на месте убийства Клэр Маркорт. Внизу надпись: «Смерть тирании». А еще ниже S.O.L.
Гарвуд поблагодарил сотрудника, протянув ему обратно пакет и лупу.
– Вы можете объяснить смысл написанного? – спросила Кордеро.
Это не составляло никакой тайны. Ответ можно найти в Интернете, если хорошенько поискать. Поэтому он не стал лукавить.
– Смерть тирании, череп, кости и над ними корона – это все символы неповиновения британским властям накануне Войны за независимость. Сокращение S.O.L., по нашему мнению, означает «Сыны свободы». Так называлась группа бунтарей, члены которой повесили чучело Оливера на Дереве свободы.
Кордеро сделала пару заметок в блокноте и подняла глаза:
– А как это связано с убитым мистером Пеннингом?
Вот тут она добралась до тайны.
– Не знаю, может, преступники считают его тираном.
– Ну, это не ответ.
– Но я ничего не знаю об этом человеке.
Она оглядела разложенные предметы:
– Веревки, шкивы, надпись «Смерть тирании» – все это маловразумительно. Действия убийцы пока мне совершенно непонятны. А вы не хотите помочь. Хотя что-то знаете, по глазам вижу. – Она помолчала. – Еще что-нибудь будете смотреть?
Гарвуд оглядел стойку. Ничего, что хотя бы отдаленно напоминало зацепку, там не было.
– Пожалуй, нет.
– Ладно. – Она расписалась в журнале и сказала сотруднику, что вещдоки можно везти в лабораторию. Затем повернулась к Гарвуду: – А теперь давайте поговорим серьезно. Итак, кто вас нанял?
– Я же вам сказал – вашингтонские друзья убитого.
– Так-так, значит, вначале сотрудники ФБР притворяются, что ничего не знают об этом деле. Потом мы сами узнаем, что одновременно с Пеннингом в ту же ночь похитили еще четверых человек. Но в ФБР опять темнят и не говорят, были ли эти люди как-то связаны между собой. Затем на месте преступления, где я веду расследование, появляется остроумный Джеймс Блонд из какого-то агентства, занимающегося похищениями, знаток американской истории, и не желает говорить, кто его нанял. Вам не кажется, что это уже слишком?
«Джеймс Блонд, – подумал Гарвуд, – надо же, как завернула» [6] .
Она посмотрела на Гарвуда:
– Ну что, так и будем играть в молчанку? Мы могли бы помочь друг другу, потому что кое-что известно и мне, но вы не хотите.
– Тут дело не моем желании или нежелании, – начал оправдываться Гарвуд. – Поймите, я связан обязательствами. Давайте я позвоню в Вашингтон, чтобы друзья Пеннинга позвонили вашему шефу.
Она махнула рукой:
– Это чепуха. Шеф отфутболит вас к моему начальнику, а тот назначит для связи с вами Сэла. Уж с ним-то вы намучаетесь, это я вам обещаю. Не лучше ли нам договориться по-хорошему?
Гарвуд задумался. В расследовании убийства хорошие отношения с копами просто необходимы. Без этого не обойтись.
– Ладно, – сказал он. – Дело в том, что я сегодня не завтракал и от голода сейчас плохо соображаю. Отведите меня куда-нибудь поесть, и я расскажу вам кое-что интересное.