Руки в тонких перчатках озябли, изо рта и носа вырывались клубочки пара. Я запрокинула голову, ловя ртом снежинки. Вкусные, чуть колючие, они холодили мокрые от слез щеки. Кобыла нетерпеливо переступила с ноги на ногу, звякнув удилами, и я вытерла мокрый нос рукавом ватного дублета.
– Давай до реки и обратно, – предложила я Вороне. – Уголек, плюнь гадость!
Поняв мой приказ буквально, пантера мотнула головой, и серый комочек, уже даже не пытавшийся сопротивляться, улетел в сторону.
– Хорошая девочка, – погладила я кошку, подставившую загривок.
Мы неслись сквозь метель, вспарывая заносы. Вот уже и рощица, где летом оставляли лошадей. Уголек, бежавшая впереди, отстала. Пришлось вернуться. Пантера рычала, глядя в пустоту, а потом как-то странно мяукнула и подпрыгнула вверх на несколько локтей, пугая Ворону. Лошадь шарахнулась в сторону, и я едва удержалась в седле.
– Хей, прекратите! – Я изо всех сил натянула поводья, усмиряя кобылу, обругала кошку, вертевшуюся под копытами. – Уйди!
Пантера будто пыталась заставить меня вернуться, и через мгновение я поняла, почему. На заметенной снегом поляне тускло замерцало выходное окно портала. Рев и вопли оглушили, в прорубленной в пространстве дыре мелькнули огромные перепончатые крылья, закрывая обзор. Шипение, хэканье замаха, кхопеш, пропоровший кожу крыла, и визг на ультразвуке, от которого заложило уши.
Ворона встала на дыбы, замолотила копытами, истерично заржала и, развернувшись, понеслась прочь. Я даже не помышляла ее остановить, лишь изо всех сил вцепилась в поводья и гриву. Безумная скачка напомнила день, когда мы с Тимаром удирали от умертвий. Но тогда мы хотя бы знали, куда бежать… А сейчас перепуганная Ворона несла меня куда-то в сторону полей, на которых летом колосился овес.
Хорошо хоть, снег стал реже, следы не потеряю.
Кобыла выдохлась. Замедлила шаг, но все еще нервно приплясывала, стоило натянуть поводья. Я гладила ее за ушами, тихо напевая срывающимся голосом колыбельную Тима:
– Легкий ветер присмирел,
Вечер бледный догорел,
С неба звездные огни,
Говорят тебе: «Усни!» [2]
Ворона остановилась. Тяжело дыша, опустила голову, виновато заржала.
– Ничего… Все хорошо. – Я не спрыгнула – свалилась с седла. Ноги дрожали, отказываясь слушаться. Светлые, что же мы видели?! Что ЭТО было?! И где пантера?!
– Уголек! – закричала я во весь голос. – Уголе-е-е-ек!! … Светлые, куда же меня занесло…
Забралась на пирамиду из валунов, оставшихся после расчистки поля, оглядела окрестности. Пантеры нигде не было – ее черную атласную шкуру я заметила бы издалека.
– Уголе-е-е-ек!
Плотные тяжелые тучи затянули все прорехи в облачном покрове, мелкий снег снова стал сыпать чаще, будто кто-то там, наверху, сеял муку сквозь редкое сито. Я поправила подпругу и вернулась в седло. Ударила пятками кобылу.
– Пошла!
Усталая Ворона попыталась взбрыкнуть, потом, нехотя, затрусила рысью. Я даже подумала подстегнуть ее флером, но не стала – зачем мне абсолютно дурная, влюбленная в меня лошадь?.. Время от времени я звала пантеру, но Уголек так и не появилась. Сбежала.
И Светлые с ней, лишь бы не погибла. Мало ли что могло вырваться из портала…
Выходного окна телепорта я никогда прежде не видела, но догадалась, что это оно. Дыра в пространстве, крики, сражение… Хоть бы никто не вылез оттуда. Такие огромные кожистые крылья я видела только у виверн и пустынных сфинксов, на картинках. И отнюдь не была уверена, что флер подействует на этих зверюг.
Помню, я решила объехать реку и, сделав крюк, выйти на расчищенную дорогу. А там уже галопом в замок, рассказать об увиденном.
Рысили мы больше двух часов. Спина и руки заледенели под порывами ветра, стоп я вообще не чувствовала. Следы засыпало полностью, и я ориентировалась… да ни на что не ориентировалась, просто ехала по прямой от одного межевого столба к другому, на всякий случай вырезая на дереве стрелки – хорошо помнила истории о заплутавших и круживших в полулиге от убежища путешественниках. Светлые, хоть бы Тимар заметил, что меня нет, и начал искать…
Черная тень метнулась под ноги Вороне, кувыркнулась в воздухе, уворачиваясь от копыта.
– Уголек! Ты вернулась!
Я тискала донельзя довольную пантеру, облизывающую мне щеки, когда кошка мяукнула и выбралась из объятий. Отбежала на несколько шагов и села.
– Ты куда?
Дождавшись, пока я подойду, пантера снова отпрыгнула в сторону.
– Идти за тобой? Ну ладно…
Ворона недовольно звякнула удилами, но послушно последовала за натянутым поводом. Уголек время от времени оборачивалась, и, убедившись, что я иду за ней, ускоряла бег.
– Хей, не так быстро, – взмолилась я, запыхавшись. Остановилась, хватая воздух, и ветер тут же пробрал меня до костей. Ой-ей-ей… Как же все плохо…
Буран усиливался, снег залеплял ресницы, и я ничего не видела уже на расстоянии пяти шагов. Что-то неестественное, неправильное было в этом беге сквозь метель, и с каждым шагом идея вернуться в седло, а еще лучше сесть отдохнуть, выглядела все заманчивее. …Я вспоминала служанку, умершую от простуды, и упорно переставляла ноги. Даже кончик языка прикусила, чтобы взбодриться. Отличное средство, знаете ли. Сонливость не просто спала, а улетучилась, и я, отвернувшись от проклятого снега, проверила, не отгрызла ли чего.
Кошка появилась откуда-то слева, толкнула меня в спину головой.
– Да поняла я, поняла… Нам нужно туда, – отмахнулась я. – Надеюсь, ты меня к замку ведешь…
Оказалось, не к замку. В то мгновение, когда сугроб впереди вдруг зашевелился и опрокинулся назад, у меня вся жизнь перед глазами промелькнула. Я живо представила себе злого шатуна, которому мой флер что слону дротик. Здорово усмирять медведей, отделенных от тебя решеткой в руку толщиной, а вот так, один на один…
«Шатун» приподнялся, оказавшись с меня ростом, помню, я еще подумала – медвежонок, что ли? – и только тогда узнала Йарру.
– Кошку отзови, – прохрипел он и снова рухнул в снег.
– Господин! Господин! – бросилась я к нему.
Светлые, он же ранен! Плащ на спине изодран в лохмотья, будто мужчина налетел на гвозди. На пять толстых острых гвоздей. Дублет из шотты одеревенел от замерзшей влаги, оставившей розовые разводы у меня на руках. На ноге импровизированная повязка, сползшая к щиколотке, а в икре дыра, в которую мог бы войти палец. О боги!
Портал! Сражение! Где же остальные люди?
Я завертела головой в поисках взрослых, глупо надеясь, что сейчас кто-нибудь еще выберется из-под снега, отдаст мне свой плащ, взвалит графа на Ворону и скажет: