– Кто, – прохрипел Ривейра, заслоняя воспаленные глаза от света коридорных ламп, – кто вы?
– Можете идти, – спровадила я толстуху, с ужасом глядевшую на мужчину. Да и сама я, встреть его в потемках, сперва бы полоснула посеребренным ножом и только потом разбиралась бы, человек это или нежить. Глаза ввалились, лицо в окружении всколоченных волос отливает серо-зеленым.
– Надеюсь, он не заразный? – прошептала, пятясь, хозяйка таверны.
– Нет, – успокоила я ее. – Проследите, чтобы нас не беспокоили.
– Да, госпожа, конечно…
– Кто вы? – снова спросил мужчина.
Вместо ответа я оттолкнула его, войдя в комнату.
– Плохо выглядите, Ривейра.
– Да кто вы такая, богомола вам в…?!
– Богомола? – хмыкнула я. – Оригинально. Я Орейо, это я писала вам письма.
Мужчина рухнул на колени. Пополз ко мне, пытаясь обнять сапоги.
– Противоядие!.. Дайте! Умоляю! Я все подпишу! Я признаю его!
– Конечно, признаешь, куда ты денешься, – брезгливо отступила я. Налила в щербатую кружку воды, сунула ему плотный шарик с обезболивающим.
– Это не противоядие, – разочаровала я Ривейра. – Но поможет продержаться на время ритуала. Приведите себя в порядок, я подожду вас в коридоре.
Ну наконец-то все пошло по плану!
Даже в юности я была склонна к театральным эффектам.
– Минутку внимания, – торжественно произнесла я. – Господа, хочу представить вам Ригона Ривейра. Отличный мечник, великолепный командир и просто благородный человек, – улыбнулась я при виде недоверия и лютой надежды на лице Алана. Он правильно истолковал все приготовления мага – яркое освещение, плоское блюдо с искристым порошком, просьбу поднять рукав. – Твой отец, Алан, – отступила я в сторону, впуская в кабинет широкоплечего мужчину.
– Ну здравствуй… сын, – пауза, которую выдержал Ривейра, едва не заставила меня поседеть. – Я рад, что ты вырос настоящим райаном.
Алан неверяще смотрел на него.
– Это правда? Госпожа?..
Воздев очи горе, я подтолкнула обоих к зеркалу.
– Ну? Еще глупые вопросы будут?
Мужчины были похожи, как могут быть схожи лишь отец и сын. Или старший и младший братья с большой разницей в возрасте. Одинаковые губы, носы, рост, сложение тела, селезневая зелень глаз и разлет бровей. Даже упрямая складка между бровями была у обоих.
– Поздравляю, Алан, – погладила я друга по руке.
Ривейра толкнул моего приятеля плечом, а потом крепко стиснул в объятиях.
– Я тоже не верил до этой самой секунды!
Как убедительно он играет, цинично подумала я. Можно подумать, в самом деле счастлив.
– Но где вы были все это время, отец? – все еще недоверчиво спросил Алан.
– Воевал, – коротко ответил Ривейра.
И как-то очень просто, одним-единственным словом растопил лед. Алан сам обнял отца, да так, что тот крякнул:
– Потише, сынок, я все-таки стар…
– Как?.. Откуда?.. Лаура?! – Алан скосил на меня шальные глаза, не отпуская Ривейра, будто боялся, что он исчезнет.
– У вас будет немного времени после ритуала, но потом – не обессудь, нам нужно вернуться к рассвету. Думаю, твой отец навестит тебя в замке, – предупреждающе сощурилась я.
– Как только у меня закончится контракт, – правильно понял меня мечник.
Надеюсь, подписал он его совсем недавно и на долгий срок.
– Господин Левиньйе, вы готовы? – спросила я мага.
Тот кивнул.
– Тогда приступим.
Я удобно уселась в кресле в стороне от стола. Ривейра сбросил плащ с нашивками капитана, снял камзол и рубашку. Алан с благоговейным восторгом смотрел на его крупный торс, испещренный длинными, от порезов, и рваными, от стрел, шрамами, на засиявшую на левом запястье татуировку в виде атакующего носорога.
– У меня тоже есть семерки! – обрадовался он при виде родинок на плече.
Радость Алана я чувствовала как свою, отлично понимая, что значит из бесправного существа, фактически вещи, стать райаном.
Левиньйе закрутил воронку песка для татуировки, и тот послушно сложился в изображение зверя. Молитвенно сложив ладони и прижав их к губам, я, не мигая, наблюдала, как дрожащий рисунок приближается к руке Алана, смещается и, наконец, впитывается в кожу. Да! Главное сделано, а документы можно выправить и в замке, подпись Тимара отлично заменит роспись Ривейра.
– Алан, – тихо позвала я. – У вас с отцом есть два часа.
И вышла.
Я даже подслушивать не стану, уверена, Ривейра сделает все как надо и найдет правильные слова – дураки капитанами не становятся, а стимул в виде противоядия все еще лежал в моем кармане. С магом я расплатилась в коридоре. Причем более чем щедро, взяв с него обещание никому не рассказывать о событиях этой ночи. Под «никому» я, понятным делом, подразумевала Тима.
Кабинет находился в глухом углу коридора. Я потушила пару ламп, чтобы меня не было видно, и села на ближайший подоконник, подобрав ноги. Внизу по-прежнему, несмотря на скорый рассвет, суетилась толпа. В начале улицы, над богатыми заведениями, трещал фейерверк. Не такой, конечно, как устраивает Сибилл, но тоже очень, очень недурственный. Время от времени в коридоре слышались шаги, смешки, иногда стоны. Услышав последние, я скривилась. Это ж надо, невтерпеж кому-то, даже до кровати не добрался. Хотя, учитывая место, где я нахожусь…
За окном раздались крики. Я прильнула к запотевшему стеклу, силясь рассмотреть, что там происходит. Какой-то ненормальный несся по улице, сбивая прохожих.
– Придурок пьяный, – зевнула я.
Напряжение последних часов спадало, навалилась сонливость. Я приподнялась, поудобнее закутываясь в плащ, и краем глаза заметила, что всадник, вздыбив жеребца, едва не разрывая ему рот удилами, спешился у «Голубки». На секунду его лицо в свете фонарей обрело черты – прямой нос, квадратный подбородок. Коротко остриженные снежно-белые волосы блестят от покрывшей их измороси.
Сонливость как рукой сняло.
Внизу хлопнула дверь. Гомон усилился, а потом резко смолк.
Подобрав полы плаща, я на цыпочках пробежала через коридор, вышла на лестницу, не приближаясь, впрочем, к перилам. Замерла, напряженно прислушиваясь, все еще пытаясь себя убедить, что мне показалось.
Не выдержав, все-таки перегнулась через балюстраду. Присмотрелась – и отпрыгнула обратно, в спасительный полумрак, молясь, чтобы Йарра меня не заметил. Зачем он здесь? Для таких, как граф, есть «Наяда», «Фейрис», «Смоковница» и еще десяток заведений!
Йарра что-то спросил, показывая ладонью высоту от пола до своего плеча, а потом чиркнул пальцем вдоль щеки. Мозг еще пытался придумать объяснение увиденному, а инстинкт самосохранения уже гнал меня на верхний этаж. Я боялась, что Тимар узнает о моей вылазке, но при мысли о графе пришла в ужас. Причем боялась я не за себя – за Алана.