Ну, Ривейра! Гад! Сволочь! Урод!
И я хороша – могла ведь догадаться, что на приличную гостиницу ему не хватит. Надо было самой выбрать место! А теперь, не позже чем утром, Тим узнает, что я интересовалась борделем!
– Какой кошмар! – охнула я, зажимая рот ладонью. – Неужели меня обманули? Мне сказали, что так называется ваша лучшая гостиница!
– Не «Голубка», госпожа, – снова поклонился стражник, – «Гусыня».
Потрясающие у них названия.
– Да, очень просто перепутать, – встрял капитан. – Все, кто приезжает в наш город впервые, путают.
– Должно быть, я тоже запуталась, – слабым голосом сказала я, снимая капюшон и отпуская немного флера. Совсем чуть-чуть, чтобы вызвать лишь симпатию и покровительственное участие. Потом притворно всхлипнула:
– О боги, так опозориться!
– Ну что вы, госпожа! Не расстраивайтесь так! – забормотал стражник, капитан патруля с поклоном протянул платок. – Ведь ничего страшного не случилось!
– Я просто… Просто представила… – Я крепко держала окружающих флером и изо всех сил пыталась выжать хоть слезинку. – Я представила, что бы было, приди я в «Голубку»… О боги, моя репутация!..
В инструкциях явно не было указано, что делать с рыдающими юными леди. Стража переминалась с ноги на ногу, капитан растерянно, совершенно по-бабьи, всплескивал руками и предлагал то воды, то чиару, то провожатого. Тим бы меня сразу раскусил, подумала я. И потребовал бы перестать ломать комедию.
Промокнув платком несуществующие слезы, я всхлипнула в последний раз и выпрямилась в седле.
– Проводите, пожалуйста, нас к «Гусыне», – заозиралась я по сторонам. – Меня там ждут.
– Как ты это делаешь? – восхищенно прошептал Алан, когда мы трусили по гулким мостовым вслед за слугой, указывающим дорогу. – Они же вокруг тебя чуть ли не на лапках прыгали!
– Секрет, – улыбнулась я уголком рта.
Алан не знал о флере. О том, что я приемная Орейо, тоже.
В «Гусыне» было чисто, чинно и, как сказал бы Тим, морща нос, неоправданно пафосно. Резные ореховые панели облицовывали конторку из дешевого дикого камня, подвязанные портьеры были бархатными и, готова поспорить, битыми молью – слишком уж хаотично расположены складки. Стулья укрыты шелковыми чехлами, никак не компонующимися с обстановкой (привет учебнику эстетики!), а свечи стояли в подсвечниках из чеканной нержавейки, имитирующей серебро. Это могло бы произвести впечатление на небогатого купца, наемника или моряка, вернувшегося из удачного плавания. Мне же были смешны и старичок-регистратор, украшающий имена постояльцев таким количеством вензелей, что их становилось невозможно прочесть, и служанка в плохо сшитом платье модного фасона, и двухкомнатные «апартаменты» со старой мебелью, которую старательно выдавали за антиквариат.
Две серебряные монеты я все-таки потратила, оплатив нам алиби в виде ночевки в соседних номерах.
Едва служанка, застилавшая мне постель, ушла, я поскреблась в дверь Алана. Его спальня была зеркальной копией моей, разве что окна выходили не на улицу, а во внутренний дворик.
– Мы же не пойдем в бордель, правда? – осторожно спросил мой приятель.
– Как это не пойдем? – возмутилась я. – Я ни разу не была в борделе!
Алан решительно оттеснил меня от окна.
– Лаура, это уже не шутки. А если Тимар узнает?
– Типун тебе на язык, – проворчала я. – Ты не понимаешь, нам нужно именно в «Голубку»!
– Только не говори, что решила оплатить мне проститутку!
Я аж подавилась от такого предположения. А Алан, глядя, как я хлопаю глазами и пытаюсь подобрать слова, припечатал:
– С этим я сам как-нибудь справлюсь!
– Ты совсем дурень? – поинтересовалась я. – Я? Тебе? Шлюху?! А тебе кто больше нравится – блондинки или брюнетки? Это я так, на будущее, – мило улыбнулась я звереющему парню.
– Блондинки, – брякнул он. – Со стрижеными волосами, худенькие, чтобы глаза синие и характер несносный, прямо как у тебя.
Моя рука утонула в огромных ладонях Алана.
– Поехали обратно?
– Нет.
– Но Лаура…
Я на мгновение прижалась к другу и отступила.
– Ты мне доверяешь?
Алан с усилием кивнул.
– Тогда пойдем.
– Мы же заблудимся! – сделал последнюю попытку юноша.
– А мы по крышам, – улыбнулась я.
Кварталы Вздохов традиционно находились с южной стороны, между внешней и внутренней стенами города. Я тихо материлась, глядя сверху на хитрый лабиринт улиц, улочек и проулков, которые сходились и разбегались безо всякой системы. Пара-тройка углей, вылетевших из жаровни, – и здесь все сгорит к лярвам еще до того, как приедет пожарная команда! И весь город спалят – вон, две трети домов деревянные, с тесовыми крышами, по которым так удобно бежать. Счет к градоправителю рос просто в геометрической прогрессии. Все это мелочи – опущенный мост, слишком плотная и хаотичная застройка, но именно из мелочей потом вырастают бо-ольшие проблемы.
Нужная нам улица вытянулась извилистой змеей вдоль реки – ее легко было узнать по толпам мужчин и освещенным окнам, из которых высовывались полуголые, несмотря на холод, девицы.
– Здесь спустимся или ближе подойдем? – спросил Алан, когда мы двумя горгульями замерли на узком коньке трехэтажного дома, оглядывая окрестности.
– Лучше здесь, – перед последним рывком я решила проверить завязки плаща, и сейчас зашнуровывала рукава плотнее. – А то свалимся кому-нибудь на голову.
Первым прыгал Алан. Размахивая руками, как бегун на короткой дистанции, он, громко топая, набрал скорость и взлетел в воздух, кошкой опустившись на козырек над крыльцом дома напротив. Кувыркнулся, оберегая ноги, и встал, призывно поднимая руку. Ха!
– Перестраховщик!
Я остановилась у края крыши, представляя, как выгляжу со стороны. Эдакий канонический вампир – темная фигура в плаще, полы которого развеваются за спиной.
– Я иду к тебе, невинная дева, – негромко провыла я, разведя руки в стороны.
Алан услышал и беззвучно захохотал.
Моя пустыня… Линялое синее небо и колючий жар песка, раскаленное солнце и перезвоны бубенцов… Я ощутила тепло точки равновесия, и, оттолкнувшись от ската крыши, свечкой взвилась в воздух. Один кувырок, другой, третий – и я уже внизу, и вместо раскаленного песка под коленом и правой ладонью противная осенняя грязь.
– Позерша, – фыркнул Алан, помогая мне встать.
В Квартале Вздохов я предложила Алану самому прокладывать дорогу, сама же крепко вцепилась в его ладонь, чтобы меня не снесло в сторону подвыпившей толпой. От контраста можно было с ума сойти – насколько тихо было всего в паре улиц от этого бедлама! Алан, возвышавшийся над прохожими, повертел головой и уточнил: