Кивнув, я дала понять, что он может продолжать.
— Так вот… Просхи, как ты знаешь, не вмешиваются во внутреннюю политику Молодых миров. В нашем на данный момент сложилась ситуация, когда единственной конкурентоспособной продукцией — за счет более низкой цены — оказались клоны или органы для трансплантации. Лаборатории…
— Я все это знаю, можешь пропустить вводную речь. Мой отец — Серый торговец, он дал мне достаточно информации о Ненее.
— Тем лучше. Тогда перейду к конкретике. Как ты понимаешь, далеко не все эксперименты удачны. Сначала такие «ошибки» без особых угрызений совести разбирали на органы, но со временем выяснилось, что это далеко не самый выгодный вариант — поскольку каждый раз нужны не только конкретные трансплантаты, но и подходящие к весьма конкретному человеку. И куда проще и быстрее вырастить нужный орган из материала заказчика, чем подбирать «запчасти» на складе. В общем, подумав, владельцы лабораторий нашли выход. Тем более, реклама сделала свое дело, и туристы — любители острых ощущений — хлынули на Ненею нескончаемым потоком.
— Ты не мог бы… не быть столь конкретным? — не удержалась я.
— Потерпи, осталось немного. Выход нашелся легко. Как ты знаешь, контроллеры производят только тариане, но идея весьма проста. На Ненее изобрели аналогичное устройство — ты можешь видеть его у меня на шее. Результат неудачного эксперимента ставят перед выбором — стать питательной средой для роста следующих клонов… или приносить выгоду создавшей его лаборатории. Раз в неделю каждый из нас должен выплачивать «создателям» от трехсот до пятисот кредитов… и их совершенно не волнует, где мы их возьмем. — Ласково улыбнувшись, Яксен уточнил: — Воровство, попрошайничество, проституция…
— Спасибо, мог бы и не пояснять. Я догадался.
— Ты поразительно догадлив для своего возраста…
— Не стоит вымещать на мне злобу, — огрызнулась я. — Понятно, что инопланетников ты ненавидишь, но ко мне-то у тебя какие претензии?
— Ладно, ты прав. Как понимаешь, на честное слово нам верить никто не собирался, так что контроллер, содержащий смертельную порцию яда, надели каждому. Все они замаскированы под украшения. Раньше — под браслеты, кольца или обруч на шее. Сейчас — только под «ошейники», так как было несколько случаев, когда клоны отрубали себе руки, только бы избавиться от контроллера. Первая порция яда — не смертельная — впрыскивается в кровь на восьмой день с даты последнего взноса. Поверь, боль такая, что многие сходят с ума. А тот, кто выживает, готов на все, лишь бы это не повторилось. Обычно хватает одного раза… Однако если на следующий день после первого «урока» ты не принесешь кредиты, то получаешь следующую порцию боли. Те немногие, что выживали после этого, несколько дней не могли прийти в себя. Видимо, поэтому «милостивые» лаборатории позволяли отсрочить платеж на неделю. Но сумма взноса, понятное дело, удваивалась. Если не сумеешь заплатить, то на следующий день контроллер делает тебе смертельную инъекцию. Так сказать — в качестве воспитательного момента для остальных…
— Но это же чудовищно! Неужели вы не пробовали их снимать?
— Пробовали, конечно, — хмыкнул парень. — Но сам понимаешь, у клонов для этого не хватает знаний. А при малейшей ошибке моментально получишь смертельную инъекцию. Пару раз, очень давно, удалось подкупить кодировщиков. Вычислили «предателей» очень быстро. Их, естественно, нашли. И убили. Вместе с семьями. Причем убили с такой показательной жестокостью, что больше никто не рискует помогать клонам.
— Но почему вы не попросите помощи у инопланетников? — не выдержала я.
— Ты издеваешься? У кого ее просить? У того, кто пользуется нашими «услугами»?! Их все устраивает… — разозлился блондин.
Поморщившись, я кивнула. Действительно, могла бы и сама догадаться, что прибывшие на Ненею любители запретных развлечений не станут жертвовать удовольствием в угоду эфемерной совести. Знали, куда летят…
— Так чего ты хочешь от меня? Чтобы я снял с вас контроллеры?
— Не совсем. Я хочу, чтобы ты научил нас снимать контроллеры. А еще лучше не просто снимать, а дезактивировать их так, чтобы оставалась видимость подчинения. Либо чтобы при отсутствии инъекции сигнал подтверждал, что клон умер.
— Ну и запросы у тебя! Я даже не уверен, что сам смогу их снять, а ты говоришь — научить!
— Согласись, что и цена достойная. Ты ведь отлично понимаешь, что вас ждет, если вы попадете в лапы лабораторий?
— Ты не понял, я не отказываюсь. Просто не уверен, что справлюсь. Тем более… вы же живые, а не крагглы. Я ведь могу совершить ошибку!
— Иди за мной, — легко поднявшись, скомандовал Яксен.
Переходы, коридоры… я была в таком раздрае, что совершенно не следила за дорогой, машинально шагая вслед за белобрысым владельцем белой туники.
— Сюда…
Нырнув во внезапно открывшуюся дверь и едва не наткнувшись на резко остановившегося проводника, я потянула носом и осторожно выглянула из-за его спины. Пахло какими-то травами, потом и болью.
В маленькой комнате без окон находились двое — темноволосая девушка, почти девочка, сидела на полу, возле низкой кровати, на которой лицом вниз лежал белобрысый мальчишка едва ли старше меня. Из-под покрывала была видна только взъерошенная белокурая макушка со спутанными и слипшимися от пота волосами и рука, отчаянно сжимавшая край подушки. На шее поблескивал золотистый ободок контроллера.
— Попробуй снять с него ошейник! — Яксен вытолкнул меня вперед.
— С ума сошел? — не выдержала я. — А если я не смогу? Я же убью его!
— Он все равно умрет! — раздраженно отозвался блондин. — Я забыл тебе сказать, что деньги каждый должен приносить сам. А он должен был сделать это вчера.
— То есть сегодня…
— …он получил первое предупреждение.
— Но неужели у вас нет запаса? Отведите меня к отцу, он даст вам денег! И с контроллером он поможет куда лучше, чем я.
— У нас есть деньги, но отправлять его в лабораторию бесполезно! Деньги у него, естественно, заберут, а самого пустят на «фарш»! — рявкнул Яксен.
Быстро обойдя меня, он сдернул со спины мальчишки тонкое белое покрывало… и неожиданно получил по рукам от безмолвно сидевшей девушки. В нос шибануло резким, горьковато-полынным запахом. Оглянувшись на меня, она осторожно приподняла пропитанную какой-то травяной настойкой ткань, открывая нашим взглядам спину мальчика.
Это ж какой сволочью надо быть, чтобы сделать такое с ребенком? И чем он пользовался? Кнутом… или плеткой? Я не разбираюсь в таких вещах, но кто-то жестоко исхлестал мальчишку — на спине живого места не было. В некоторых местах ткань пристала к воспалившимся, покрытым сукровицей ранам. Их промыли, но этого оказалось недостаточно — края воспалились, во все стороны разбежались узкие, алые щупальца лимфангита. Явно началось заражение.
— Ему не повезло с клиентом, — зло пояснил Яксен.