Николаевский проспект представлял собой длинный бульвар с высаженными по обеим сторонам вязами, липами и каштанами. Он начинался от Тифлисских ворот – восточной границы города – и тянулся вверх на полторы версты до здания Окружного суда. По обеим сторонам широкой асфальтированной дорожки стояли лавочки. На одной из них, почти напротив Соборной лестницы, в прошлом году Клим Пантелеевич обнаружил труп местного коммерсанта – Соломона Жиха. За несколько дней до этого покойный напросился на прием к приехавшему из столицы адвокату. Заплатив солидную сумму, он обратился с весьма странной просьбой: попросил найти своего будущего убийцу. Согласитесь, ничего себе предложеньице! Клим Пантелеевич тогда лишь пожал плечами и промолчал, полагая, что через некоторое время этот странный субъект с потными ладонями вернется за оставленными деньгами. Но мир непредсказуем! Все случилось именно так, как того боялся визитер: его нашли мертвым на самой оживленной улице города. Смерть наступила от удавки, сделанной из фортепьянной струны. Убили средь бела дня. Это было первое большое расследование Клима Пантелеевича. Позже Ардашев, как не чуждая литературному труду персона, окрестил те события «маскарадом со смертью». Именно так он и назвал бы свой будущий роман, описывающий события прошлого года. И это наверняка случилось бы, не появись перед ним местный писатель Илья Кургучев, который и поведал миру о расследованиях присяжного поверенного Ставропольского окружного суда на страницах «Северо-Кавказского края». Как бы там ни было, но за последнее время Ардашев умудрился раскрыть с десяток злодейств: «Роковая партия», «Смерть антрепренера», «Серый монах», «Демон», «Кавказский скорый»… Рассказы Кургучева выходили один за другим, и тиражи газеты неуклонно росли. «Да, всякое было в моей жизни, – думал бывший дипломат, – но вот дела об обезглавленном трупе, усаженном в коляску, еще не попадалось».
– А вон и Поляничко, – указывая на человека, спускающегося вниз по ступенькам Соборной лестницы, проговорил Нижегородцев.
– Собственной персоной, – кивнул Ардашев и зашагал навстречу.
Приблизившись, начальник сыскного отделения улыбнулся и, протягивая руку, воскликнул:
– Ага! Вижу, что Николай Петрович выполнил просьбу Безобразова. Не прошло и нескольких часов после его ареста, как лучший адвокат губернии уже торопится к полицейскому управлению.
– Сразу видно профессионалиста, – разведя руки в стороны, вымолвил Ардашев. – Прочитали наши мысли, точно книгу.
– Ну вот, значит, и вторая моя догадка верна: раз вы шли в полицейское управление, то надеялись встретиться со мной, дабы узнать детали по делу об убийстве Саркисова, потому как ни Леечкин, ни тем более мой помощник Каширин вам ничего не скажут. Они тайну следствия блюдут свято. Я прав?
– Бесспорно, так как второе предположение есть следствие первого.
– Эх, Клим Пантелеевич! Ведь знаете, как старик Поляничко вас уважает, вот и пользуетесь моей добротой. Хотя, – он лукаво сощурился, – я вашей пользуюсь чаще. Уж скольких злодеев благодаря вам мы на каторгу отправили – не счесть! Повывели кровопийцев, как клопов со старого дивана. Недавнее дело Бельского как сейчас перед глазами стоит. Не разгляди вы след от гвоздика на рамке картины, сидел бы я уже на пенсионе да скучал. А душегуба-отравителя в прошлом месяце как раскрыли? Он же, паршивец, весь город в страхе держал. Да! Ловко вы его тогда на бильярде разделали, помните? Круаз! То ж не удар был, а волшебство! – Поляничко покрутил нафиксатуаренный ус и вздохнул: – С вашими способностями шли бы в судебные следователи. Ведь такой талант пропадает!
– Благодарю за добрые слова, Ефим Андреевич, но это не для меня. Уж больно я не люблю, когда над головой ежедневно висит дамоклов меч начальства. Другое дело адвокат – птица вольная, независимая.
– Ну-да, ну-да, здесь ваша правда. Я вот только что полицмейстеру докладывал, что убийцу Саркисова поймали. И что вы думаете? Поблагодарил он старика Поляничко за отменную работу? Нет-с! «Смотри, – говорит, – Ефим Андреевич, не ошибись. Леечкин следователь молодой, неопытный. Накуролесит такого, что о-го-го! А крайними перед губернатором все равно мы окажемся».
– Стало быть, вы уверены, что Безобразов убийца?
– Так оно и есть! – Поляничко махнул рукой, точно шашкой, и полез в карман за табакеркой. – Другого и искать не надо. Мы у него письмо Саркисова обнаружили, в котором тот предлагал Безобразову встретиться вечером за городом, на въезде. Там, видать, Саркисова он и порешил. И голову отрезал, чтобы труп не признали. А саркисовских писем у него нашлось штук восемь или десять; кое-что изъяли, кое-что оставили.
– Письмо из Георгиевска было? – осведомился Ардашев.
– Да, – растирая между пальцами душистый табак, подтвердил сыщик. – А вы откуда об этом знаете? Супружница арестованного наболтала?
– Нет, я с ней не встречался. Это лишь моя догадка. Но поскольку она верна, смею предположить, что адрес, скорее всего, был написан карандашом, да?
Поляничко уставился в землю, силясь вспомнить. Наконец он ответил:
– Точно, карандашом. Я еще подумал, странное дело: письмо пером писал, а адрес карандашом. – Довольный тем, что память его не подвела, Поляничко принялся забивать нос зельем.
– Обратный адрес на письме значился: Георгиевск, улица Пятигорская, дом 5? Так?
– А вот этого, Клим Пантелеевич, я уж точно не… не… не… – полицейский вынул фуляровый платок и зашелся бесконечной чередой чихов. Когда на его глазах выступили слезы умиления, он тщательно высморкался и закончил фразу: – …не помню, простите. А какое, позвольте узнать, это имеет значение? Может, еще и про штемпели спросите?
– Именно. Окажите услугу, Ефим Андреевич, уточните три момента: обратный адрес, даты и штемпели.
– Все материалы находятся у Леечкина. Стало быть, надо идти к нему в следственную камеру. Эх, Клим Пантелеевич, не жалеете вы меня, гоняете старика по улице. Да и какой в этом смысл, если и так понятно, что спор у них разгорелся из-за денег: задолжал Саркисов Безобразову. Это, кстати сказать, подозреваемый признал. Правда, дальше все отрицает: «Саркисова я не видел. Прождал его с полчаса и обратно поехал». – Поляничко взмахнул руками: – Но ведь врет! Нет у него свидетелей. Он на своей пролетке прикатил. Взял бы извозчика – другое дело, хотя…
– Что?
– Саркисов в письме просил, чтобы он один на встрече был, – задумчиво проронил начальник сыскного отделения. – Мол, не стоит судебную тяжбу затевать, все промеж собой решим. Давай встретимся восьмого числа в восемь вечера, за городом. Скажу вам честно: там письма-то того – всего две строчки.
– Тогда не пойму, на каком основании вы задержали Безобразова?
– То есть как «на каком»? На самом что ни на есть железном: супружница Саркисова поведала нам, что в пятницу, восьмого дня, муженек ее покойный поехал с хозяином музыкального магазина встречаться, сиречь с господином Безобразовым. Они перед этим даже кабанчика зарезали и дом продали, чтобы с ним рассчитаться. Покупатель расплатился с Саркисовым передаточным векселем Русско-Азиатского банка на сумму восемь тысяч рублей. Но домой ни в тот, ни в другой день он так и не вернулся. Вдова теперь голосит: мужа убили, вексель пропал и ей с дома съезжать надобно. Вот уж, действительно, беда не приходит одна.