– Брось, ты была подростком! Кто в таком возрасте способен сознательно взять ответственность за ребенка?
Алина всхлипнула без слез.
– Нет, мне все потом отлилось. Я долго надеялась, что у нас с Павлом появятся дети, и тогда, возможно, наша семейная жизнь как-то наладится, изменится к лучшему… Он только через много лет счел нужным рассказать о своем бесплодии!
– Когда ты начала искать сына?
– Как только приехала Ира. До этого у меня часто возникало такое желание, но осуществить его в одиночку я не могла. Ира сначала взялась за дело сама, но потом поняла, что не справляется, и наняла частного детектива. Он выяснил, что Гена, оказывается, все это время жил в нашем родном городе. Его приемные родители – прекрасные люди. Они знали, кто мать мальчика, поэтому предположили, что у него тоже могут оказаться способности определенного рода. Они с раннего детства занимались развитием его музыкального дара, отдали в музыкальную школу, потом – в училище.
– Ты встречалась с ними?
– Павел бы не позволил. Но по телефону мы несколько раз беседовали. Я узнала, что Гена начал работать в областном театре. Господи, какие перспективы могли у него там быть?
– Так это ты подкинула ему идею подать заявку на проект?
– Мне до смерти хотелось с ним встретиться, познакомиться… Но я не могла признаться ему, кто я такая, поэтому решила на первых порах сблизиться с ним, насколько возможно, стать его лучшей подругой.
– И куда бы это привело? – поднял брови Игорь. – Рано или поздно пришло бы время объяснений!
– Я старалась об этом не думать. Не знаю, честно говоря, на что я надеялась…
– Мне жаль тебе это говорить, Алина, – жестко произнес Игорь, – но твое молчание причина того, что сейчас происходит. Если бы твой преследователь знал, что Геннадий приходится тебе сыном, а вовсе не любовником, он не стал бы его похищать!
– Да я понимаю! – воскликнула певица, заламывая руки. – Я все понимаю, но теперь ничего изменить нельзя!
– Боюсь, что так. Вся надежда только на Фисуненко. И на Марго, разумеется.
– Итак, что мы имеем? – говорил Фисуненко, когда они с Ритой, двумя ее помощниками и Иваном сидели в гостиной дома Алины. Здесь же находились Лиза, Байрамов и двое оперов.
После разговора с Игорем по телефону Рита с Иваном бросились в аэропорт. Проведя час в самолете, они отправились к Алине, где собралась маленькая «группа захвата» во главе с Евгением. Иван в очередной раз отказался ехать в больницу, чтобы там как следует осмотрели его рану. «Вот уж ни за что не пропущу такое веселье! – возразил он в ответ на предложение Риты отвезти его в клинику. – Хочу поглядеть, чем вся эта кутерьма закончится!»
– Благодаря тебе, Марго, мы имеем данные о местоположении дома, куда возили Алину, – продолжал между тем Евгений. – Можно предположить, что и Геннадия отвезли туда же, – в противном случае у нас нет ни единой зацепки… Если, разумеется, Рогов не солгал.
– Он не солгал, – уверенно сказал Иван.
Рита готова была под этим подписаться. Впервые в жизни она присутствовала при пытках и понимала, что кто угодно рассказал бы все на свете, только чтобы прекратить этот кошмар.
– Будем надеяться, – кивнул Фисуненко. – Вот он, тот район. – И он ткнул пальцем в карту «Пригороды Санкт-Петербурга». Здесь нет никаких дачных поселков, только одиночно стоящие дома на обширных участках земли.
– Самое смешное, – заметил Кира, – что мы со Светкой там все облазили! И дом этот, скорее всего, видели, просто нас туда либо не пустили, либо в нем никого не оказалось.
– Теперь это не имеет значения. Надо вызволять парня, если он, конечно, еще жив.
Сказав это, Евгений бросил взгляд на Алину, но той удалось сохранить самообладание и не удариться в истерику. Певица отлично держалась, чем завоевала уважение всех присутствующих – даже тех, кто видел ее впервые.
– Почему бы Алине не выступить по телевизору? – высказался Байрамов, до сих пор хранивший молчание. – Она могла бы сказать, что Геннадий – ее сын, напрямую обращаясь к похитителю?
– Это – выход, но не в нашей ситуации, когда счет идет на часы. Понимаешь, если бы похитили Алину, мы бы знали по крайней мере, что ее жизнь в безопасности: не станет же маньяк, в самом деле, убивать своего кумира! А вот в случае Геннадия… Думаю, он не собирается оставлять его в живых, считая парня единственным препятствием на пути воссоединения с Алиной. Может, тебе и удалось бы договориться о скорейшем интервью через знакомых, но где, спрашивается, гарантия, что именно в это время похититель будет смотреть телик? Такие штуки срабатывают только в случае требования выкупа, да и то больше направлены не на преступника, а на свидетелей, способных сообщить следствию что-то дельное. А у нас нет времени, поэтому я даже не стал делать официальный запрос: мы все трое, – он кивнул на оперов, – официально сегодня не работаем. Если следовать букве закона, то пройдет несколько дней, прежде чем машина заработает, а к тому времени о Геннадии можно будет забыть. Придется отбивать парня своими силами. Не думаю, что у этого мужика там целый гарнизон, поэтому мы втроем прекрасно справимся…
– Почему это – втроем? – подал голос Иван. – Вчетвером, это как минимум. А через полчаса будет вшестером. – И он достал из кармана джинсов сотовый.
Увертюра «Аиды» сменилась «Песней Сольвейг», а Геннадий уже был готов лезть на стенку от неумолкающей за стеной музыки. Но он совершенно лишился возможности двигаться: ноги и руки затекли так, что казалось, их вообще нет. Его тошнило: нельзя сказать, чтобы били сильно, но пару ребер, очевидно, сломали. Сколько часов он просидел здесь? Пять? Десять? Сутки? Гадать бесполезно: в полной темноте, окруженный звуками оперных арий, Геннадий находился вне времени и пространства.
Страх, гнев и непонимание уступили место смирению. Этот человек… этот странный человек с низким голосом сказал, что никто не станет его искать. Никто не знает, где находится Геннадий, поэтому ждать помощи не приходится. Он, конечно, прав. Парень и предположить не мог, что его короткая жизнь закончится подобным жалким образом. А ведь он даже не знает, почему оказался здесь! Его похититель бормотал что-то нечленораздельное, какие-то обрывки фраз, словно разговаривал с кем-то, незримо присутствующим в помещении. И этот кто-то все понимал, а он, Геннадий, не принимался в расчет.
И эта музыка, музыка, музыка…
– Там явно кто-то есть, – пробормотал Евгений, вглядываясь в сгущающиеся сумерки. – Топится камин.
– Движения не заметно, – ответил Байрамов, прищурив левый глаз.
– Это хорошо – значит, как я и предполагал, народу в доме мало. Ворот двое – с нашей стороны и с восточной, у лесочка. Кто-то приехал недавно или, наоборот, уезжать собрался: за восточными воротами стоит машина.
С холма, поросшего мелким лесом, они разглядывали добротное здание из красного кирпича с черепичной крышей. Вокруг возвышался каменный забор. Дом походил на хорошо укрепленную крепость.