– Ах да, конечно, – спохватилась Раскатова. – Безусловно, я скорблю. Бедная Нэтти!
«Стоп, стоп, стоп», – мысленно сказал Волнистый. – «Эту песню мы уже слышали. Хотелось бы чего-то новенького».
– Где вы были вчера, около семи часов вечера? – строго спросил он. – По предварительным данным экспертизы ее убили с семи до восьми.
Вот тут она слегка дрогнула. После легкой заминки ответила:
– Дома, разумеется. Отдыхала.
– Кто это может подтвердить?
– Горничная Дашенька. То есть, девушка, которая помогает мне по хозяйству.
– За определенную плату, разумеется?
– Ну, разумеется.
– Ладно, проверим. В каких отношениях были с Нэтти, – он слегка поморщился, но правила есть правила, – ваши сотрудники? Эти двое, что, и есть ее стилист и хореограф?
– Да. Ричард Носков и Олег Новлянский. С первым у Нэтти, кажется, была любовь, а со вторым – ровные дружеские отношения.
– Ни один из них, разумеется, не мог желать ей смерти?
– Ну, разумеется, – откровенно усмехнулась Раскатова.
Далее по кругу. Волнистый понял: нужны факты. С голыми руками на Раскатову все равно, что на медведя: порвет. Как она еще не приняла названивать своему адвокату? Потому что у него ничего нет. Сейчас Евгения Львовна и сама справится. Разумеется. Ведь все было здорово, просто отлично. Ровные дружеские отношения со всеми. Илья – громовержец молнией убил понравившуюся девушку и забрал ее к себе, на небо, лишив Евгению Львовну верного заработка.
– Какая у вас машина? – спросил Волнистый.
– «Рено». А что?
– Цвет, номер?
– Зеленый металлик. А номер… Что я, помню такую мелочь?
«Очень по-женски», – подумал майор. – «Но на нее не похоже. Она не женщина. Тянет время. Алиби ей нужно, вот что. А алиби она еще не придумала».
– Машина под окном стоит?
– Разумеется.
– Ладно, проверим. Номер выясним. И с горничной вашей поговорим. На сегодня все. Прочитайте протокол, напишите: «С моих слов записано верно». И распишитесь.
– Я свободна?
– Можете идти.
– Это, вообще-то мой кабинет.
Сергей Павлович спохватился. Действительно: ее кабинет. Указали, значит, на место. Ладно, еще не вечер. Он вежливо попрощался, вышел из кабинета, и отправился искать Олега Новлянского, беседующего с лейтенантом Попугайчиком.
Сергей Павлович оказался прав: они беседовали, как братья по разуму. Лейтенант делал вид, что он очень умный и проницательный и задавал умные вопросы, Новлянский тоже пыжился изо всех сил, доказывая, что и он не дурак. Оба очень старались.
– Как вы думаете, были у Нэтти враги? – услышал майор с порога. Сережа Попугайчик, напротив, выговаривал имя «Нэтти» с особым удовольствием. Это имя тоже было из другого мира. И юный лейтенант ощущал, как, произнося его, становится к той жизни, причастным.
– Ну, не враги, я бы так не сказал… – глядя в потолок, рассуждал Новлянский, который сидел вальяжно, закинул ногу на ногу. – Женская зависть.
– Какая-нибудь из ее конкуренток нашла наемного убийцу? – глаза лейтенанта загорелись.
– Так, Сережа, пойди, посмотри, как там стилист себя чувствует, – одернул его майор.
– Есть, Сергей Палыч! – вскочил Попугайчик. И тут же исчез.
Волнистый присел в кресло напротив Новлянского. Тот переменил позу, снял одну ногу с другой, и явно занервничал.
– Где вы были вчера во второй половине дня? – строго спросил Волнистый.
– На свидании, – гордо заявил Олег Новлянский.
– С кем?
– Ну, знаете, как джентльмен…
– Вы тоже покойную недолюбливали?
– Но это же не значит, что я хотел ее убить, – заволновался Олег. – Да ее же нашли, черт знает где! А у меня даже машины нет!
– Веский аргумент. Но! Не в тайге же! Вблизи проходит автомагистраль.
– И как же я мог туда попасть?
– На попутках, юноша, на попутках.
– Я? – тут же оскорбился хореограф. – Я езжу только на такси!
– Назовите имя вашей дамы и можете спать спокойно, – сказал Сергей Павлович.
– Ни за что, – торжественно заявил Новлянский.
– Вот ни за что и сядешь, – усмехнулся Волнистый.
Олег побледнел, но от комментариев воздержался.
– Можете меня посадить в тюрьму, – гордо сказал он.
– Это я всегда успею сделать, – и Сергей Павлович поднялся. Как бы лейтенант и со стилистом не наломал дров. Подбрасывает им версии, а те и рады стараться.
«Ишь, джентльмен!», – с неприязнью подумал он, покидая Новлянского. – «Мать твою! Ничего, я тебя выведу на чистую воду!». И Раскатова и тем более Новлянский показались майору крайне подозрительны. А что с Носковым?
Но разговора с Ричардом Носковым не получилось. Когда Сергей Павлович подошел к дивану, на котором полулежал стилист, то понял, что Носкову, действительно, очень плохо. Это было искреннее горе. Стилист истерик не устраивал, красивые позы не принимал. Он просто не реагировал на окружающих, и без конца повторял:
– Бедная, бедная моя Нэтти. Как же так? А? Как же так?
Сережа Попугайчик, побыв со стилистом, и сам чуть не заплакал. Сергею Павловичу даже показалось, что еще минута, и они начнут причитать в один голос:
– Бедная, бедная Нэтти!
Майор попытался поговорить с Носковым, задавая наводящие вопросы. Тот отвечал односложно, только «да» и «нет», и совершенно невпопад.
– Тут врач нужен, – махнул рукой майор. – Как вы себя чувствуете, Ричард Эдуардович?
– Что? Как я себя чувствую? – в глазах у Носкова было непонимание. – А как себя чувствует она?
– Вам бы успокоительного. Или водки.
– Да ни черта вы не понимаете, – махнул рукой Носков. Кстати, зря. Сергей Павлович уже понял: толку от стилиста сегодня не будет.
– Где вы были вчера во второй половине дня? – спросил Волнистый безнадежно.
– Да, – ответил Носков, и тут же поправился: – Нет. – Потом обхватил голову руками и вновь застонал: – Как же так?
Лейтенант потянул своего начальника за рукав:
– Пусть посидит один, а? Сергей Павлович? А? Ему ж так плохо!
– Что ж, – согласился тот. – Пойдем. С этими троими итак все ясно: алиби нет ни у кого.
– Какое ж еще алиби должно быть у стилиста? У человека любовь! – тут же заступился за Носкова Сережа.
– Любовь – это не алиби, любовь – это мотив. Самый, что ни на есть.
– Эх вы, – махнул рукой лейтенант и побежал за стаканом воды для Носкова.