– А вас на чем?
– На том, что я всегда считал баб дурами и коровами. Последний странствующий рыцарь Ланселот Носков искал свою Дульсинею. Но попробуйте-ка служить человеческой глупости! Я не мог слышать их жалкое хихиканье. Я делал из умных дурнушек красавиц, но они после этого катастрофически глупели. Менялись совершенно, забывая про то, чем жили раньше. И начиналось служение идолу: себе. Почему?
– Хватит философствовать, – оборвал его майор. – Ближе к делу.
Милиционеров не интересовала философия. А как без нее объяснить, почему Нэтти умерла? Нет, Дик не хотел больше ничего им рассказывать. Они были озабоченны только одним: настоящее имя Нэтти, ее биография, враги, которых она имела. А смерть Нэтти была в ней самой. Она сама себя убила. Волнистый же настойчиво спросил:
– Где вы были в тот день, когда убили Наталью… Тьфу. Эту Нэтти.
– Дома.
– Как так? Весь день дома? И с Нэтти о встрече не договаривались?
– Ну, во-первых, был выходной. У Нэтти оказались на этот день свои планы. Я ими не интересовался. О встрече мы с ней не договаривались, решили друг от друга отдохнуть. Если хотите, можете спросить у соседей: весь день у меня играла музыка. Я отдыхал, слушал записи.
– Вы могли включить магнитофон, и уйти на целый день.
– Послушайте, я не собираюсь перед вами оправдываться.
– Но отвечать на мои вопросы обязаны! – опять повысил голос майор. – Машина у вас есть?
– У подъезда стоит. Старый «форд» черного цвета. И в воскресенье тоже там стоял. Спросите у соседей.
– Последний вопрос: вы, ведь, хорошо зарабатываете?
– Допустим. Только я коммерческих тайн не выдаю.
– А куда деньги тратите, тоже не скажете?
– Скажу. Кладу в банки. В стеклянные. Трехлитровые. Закатываю и спускаю в подвал. На даче. Знаете ли, хобби. Да. Одни огурцы солят, или помидоры, а я доллары. Знаю, между прочим, отличный рецепт, как сохранить зелень на банкнотах свежей длительное время. Шучу, – Носков почувствовал, как растет раздражение майора Волнистого, и сказал уже серьезно: – Я много путешествую. Хотел объехать весь свет, но пока не объехал и половины. Люблю все, что повышает адреналин в крови. Предпочитаю экстремальные виды спорта: лезу в горы, прыгаю с парашютом, катаюсь на доске по бурлящим волнам. Что еще? Если интересуетесь, все экстремальные виды спорта дороги. За настоящую опасность надо хорошо платить, и, потом, к чему беречь деньги, если каждый день может оказаться последним? Словом, экипировка, дорожные расходы. В Подмосковье, как вы успели заметить, ни настоящих гор, ни морей нет. А суррогаты меня не интересуют. Я настоящую опасность люблю. И ввысь и в глубь.
– А баб гримировать тоже опасно? – влез под конец в разговор юный лейтенант, обиженно моргая ресницами. Носков прицелился к нему, и, словно почуял легкую добычу:
– Вы даже не представляете себе насколько, господин Попугайчик по отдельности с господином Волнистым! Видите, как я правильно понимаю сделанные замечания? Именно как господин Попугайчик, вы должны понимать, что женщина – это оголенный провод под напряжением, когда дело касается ее внешности. Каждый раз я чувствую, что мой телефонный номер 911, когда звонит очередная красотка. Лечу спасать. С риском для жизни стригу волосы на головах…
– Ну, хватит, Носков! – оборвал его майор. – Сережа, заканчивай писать. Мы гражданина стилиста пока оставим в покое. Алиби его проверим, то да се.
Носков только плечами пожал: проверяйте. Майору иронично поклонился у входной двери, лейтенанту Попугайчику на прощание посоветовал:
– Учитесь владеть собой. А лучше словом. Смешная фамилия – вечный повод для дуэли, стреляться замучаетесь.
Лейтенант открыл рот, чтобы ответить, но так и не нашелся. Носкова он ревновал к покойной Нэтти и к тому, что стилист владел словом так, что побеждал на дуэлях без единого выстрела. Хотя и был Ричардом Эдуардовичем Носковым …
…Человеком, уверенным в себе, Ричард Эдуардович Носков был не всегда. Он родился в семье потомственных интеллигентов, которые увлекались театром, живописью, иностранной литературой, устраивали на маленькой кухне, за чашкой чая долгие дискуссии о современном искусстве, а летом, за шашлыками на даче рассуждали о судьбе России и неизбежных грядущих переменах. Перемены эти в итоге пришли, но «кухонные» интеллигенты сразу оказались не у дел. Это были люди, комфортно живущие только в оппозиции. Когда им дали слово, они растерялись. И тут же пропустили вперед молодых, да ранних, а, главное, наглых. Сами же ушли уже не в оппозицию, а в тень. Уединились и замолчали. В последствии Ричард с грустью называл их так: пораженцы.
Эдуард Носков, правда, до этого времени не дожил. Он ушел из жизни рано, в сорок лет. В застойные времена, когда переменами еще и не пахло. Эдуард Носков отчаялся их дождаться. Разочарование в жизни и как следствие: самоубийство. Дику в то время было пятнадцать, его матери тридцать четыре. Анжелика Носкова, всегда вызывала у мужчин интерес. Она была женщиной красивой и романтичной, не похожей на остальных. К таким особам обычно уходят, устав от серого быта. Когда приедаются домашние котлеты и жены в бигудях и засаленных халатах, мужчине требуется такая вот романтическая особа, для души. Которая денег не просит, не хнычет, на кухне целыми днями не торчит, все время что-то напевает и постоянно улыбается. Утонченная и очень красивая Анжелика всегда имела много поклонников. Единственный сын ее просто обожал и не хотел ни с кем делить. Мать, давшая ему рыцарское имя, презрев неблагозвучную фамилию, долго не желала вступать в повторный брак.
Они так и жили вдвоем в двухкомнатной квартире, пока Ричард не вырос. Их быт напоминал крестовый поход: мало еды, удобства, но зато высокая цель, много лозунгов, осажденных крепостей, пирушки, после которых пластиковая посуда выбрасывалась вместе с одноразовой скатертью в мусорное ведро. До двадцати трех лет Ричард жил в уверенности, что жизнь прекрасна. Его благородной дамой была красавица мать.
Но свое имя Дик с раннего детства терпеть не мог. В сочетании с фамилией оно его просто раздражало. Был бы он Ваней Носковым, или, скажем, Сережей, и вырос бы совсем другим человеком. Но за имя приходилось бороться. Ровесники Ричарда не любили, как, впрочем, и учителя. Ребенок с ярко выраженной индивидуальностью неудобен, а если он еще и острослов… «Два тебе, Носков! Садись, Ричард!». Поначалу он ввязывался в любую драку, отстаивал имя. Полюбил силовые виды спорта, особенно те, где надо было сходиться с противником один на один. С первого класса до девятого переживал период дуэлей, когда за каждое насмешливое слово был готов сцепиться с обидчиком насмерть.
Но потом прошло. Ричард понял, что самый лучший способ оградить себя от насмешек – это смеяться над собой самому и первым, не дожидаясь, когда это сделают другие. Теперь он представлялся полностью: Ричард Эдуардович Носков. И сам же первый смеялся. И жить ему стало легко. А когда придумал себе имя Дик, стало совсем уж легко и… весело. Ричарда привлекали серьезные мужские виды спорта, но у него оказался талант другого рода: он видел в женщинах их природную красоту и умел ее подчеркнуть. Тут, конечно, сказалось влияние матери, которая отличалась хорошим вкусом. Ее шарфики, кокетливо обернутые вокруг шеи, перья на голове, необычные наряды, разноцветные бусы из ракушек и полудрагоценных камней, кофточки ручной вязки вызывали у людей изумление. Как просто, дешево, и как к лицу!