Если это корона.
Это должна быть она.
Догадывается ли Альфа, что Фрэнки пришла сюда из-за клятвы?
Нет.
Да.
Может быть. Вряд ли, но пусть будет «может быть».
– Удивительное совпадение, – сказала Фрэнки, подходя посмотреть на карту. Библиотека была к северо-западу отсюда, что не слишком помогало. Здание истории – куда тоже неплохо было бы заглянуть – к югу.
– Что побудило тебя прийти сюда? – спросил Альфа.
Фрэнки подумала: надо отвлечь его, чтобы он не смотрел на запад. Не смог выяснить еще хоть что-нибудь.
– Такая хорошая погода, – продолжил Альфа. – Я пришел сюда полюбоваться видом. Осень – лучшее время года. Видишь то дерево, полностью багряное?
– Где?
Он показал.
– Такой цвет вообще не должен существовать в природе. Оно кажется ненастоящим. Разве тебе не нравится?
Это было действительно красивое дерево.
– По-моему, оно не знает, что ему следовало стать коричневым. Ему не сказали. Так что оно решило окраситься в красный, – сказала Фрэнки.
– Именно, – ответил Альфа. – А теперь я спрошу еще раз. Почему ты здесь?
– Я делаю проект по «Городам», – соврала Фрэнки. – Нам надо подняться сюда и обратить внимание на план кампуса. На то, как устройство школы навязывает или поддерживает определенные установки или схемы поведения.
Она сама поразилась тому, как легко было придумать правдоподобный ответ.
– Интересно, – проговорил Альфа, снова переводя взгляд на запад.
Что он там видит? Там, немного к северу, стояла библиотека, прямо на запад – здание естественных наук. За ними старый театр и дальше лес.
Фрэнки подошла к ограждению на юге, пытаясь найти хоть что-то, что могло бы его отвлечь.
– Видишь, через главный двор протоптали тропинку, вон там. По диагонали от главного здания к дверям столовой? Никто не хочет ходить по дорожкам, хотя по траве идти не намного быстрее.
Альфа подошел к ней и взглянул вниз.
– Она идет прямо рядом со знаком «По траве не ходить».
– Никто не боится, что его поймают.
Альфа рассмеялся. Они опирались на ограждение, и его рука касалась руки Фрэнки.
– Я бы тоже не волновался. Если тебя даже и поймают, ничего не будет, – сказал он. – Охранник отругает и все. Никто не будет тебя исключать.
– Но это такая бессмысленная попытка восстания, – возразила Фрэнки. – Смотрите, я иду по траве, хотя знаки запрещают это! Смотрите на меня все. И те же самые люди никогда даже не попытаются нарушить действительно важные правила. Ни одно из них.
Он слегка сильнее прижался к руке Фрэнки, и она почувствовала запах сигаретного дыма и яблок. Ей не так уж хотелось отстраняться, но она это сделала.
– Приятно сойти с проторенного пути, – продолжил Альфа, как будто ничего не случилось.
– Прогулка по газону не считается, – сказала она, думая про себя: он заигрывает со мной? Или мне показалось?
– Ну да, – согласился Альфа. – Но продавцы в автосалонах говорят именно это, пытаясь продать внедорожники. Это просто идея. Никто не собирается ехать в машине на гору. Они просто хотят быть ребятами, которые могут это сделать. Теми, кто сходит с проторенного пути.
Он спорил с ней как со своими друзьями в столовой. Как будто она ему нравилась. Как будто он уважал ее мнение. Он не заигрывал с ней.
– Хочешь сказать, всем нравится считать себя теми, кто сходит с проторенного пути?
– Естественно. Кто захочет, чтобы его считали тем, кто следует за другими?
Фрэнки не хотела. Но не хотела она быть и человеком, для которого идея бунта ограничивается покупкой внедорожника или прогулкой по газону.
– Если все сходят с проторенного пути, – задумалась она. – То разве это не иллюзия? Все считают себя крутыми бунтарями, но на самом деле они вполне себе удержные граждане, которые просто выбрасывают кучу денег на такую же машину, как у соседей.
Альфа рассмеялся:
– Удержные? Как положительное от «безудержные»? Забавно.
«Мы не были наедине с того дня на пляже, – подумала Фрэнки, глядя, как он улыбается. – Интересно, не думает ли он сейчас о том же?» Но сказала она другое:
– Да, это тот же тип людей, которые убеждают себя в своей крутости, потому что ходят по газону, хотя на самом деле они идут по той же самой тропинке, по которой каждый день ходит половина студентов, и на самом деле нарушают правило, на которое школе наплевать.
– Да, не без того, – согласился Альфа. – Но разве этот знак «По траве не ходить» не раздражает тебя? Разве тебе не хочется зайти на газон, когда ты его видишь?
– Нет.
– Разве тебя не раздражает необходимость идти до угла, а потом сворачивать налево, чтобы попасть в столовую? И все только потому, что какой-то архитектор сто лет назад решил, что дорожка должна пролегать так?
– Я думаю, что есть куда более серьезные поводы бунтовать, – покачала головой Фрэнки. – Если я хочу сойти с проторенного пути, то это должно быть чем-то серьезным. Зачем тратить силы на какой-то дурацкий квадрат?
– Ну да, но тогда ты действительно рискуешь, – сказал Альфа.
– Ты действительно устраивал петушиные бои в Нижнем Ист-Сайде? – спросила Фрэнки. Ей давно уже было интересно, и она хотела лучше понять Альфу, раз уж не получилось избежать встречи.
Он удивленно посмотрел на нее:
– Об этом знаю только я.
– Нет, правда, было такое?
– Я не собираюсь подавать тебе плохой пример байками о моем плохом поведении. Гляди, – он показал вниз. – Твой бойфренд.
И правда. Мэттью стоял перед Домом основателя и смотрел на них, запрокинув голову.
* * *
Фрэнки и Альфа встретились с Мэттью на лестнице.
– Мои лучшие друзья, – произнес Мэттью. Казалось, он был искренне рад их видеть. – Без вас мне пришлось обедать в одиночестве.
– Неправда, – Альфа покачал головой.
– Ну, за исключением Дина с Каллумом и Стива с Тристаном, – сказал Мэттью. – Но мне не хватало вас. Мы с Каллумом построили макет пустынного острова из вилок, картофельного пюре и банановых шкурок.
– Я забыла учебники, – вспомнила Фрэнки и побежала обратно в фойе Дома основателя за сумкой.
Оттуда она услышала, как Альфа говорит Мэттью:
– Пес, она поднялась на «вдовью площадку». Зачем бы ей подниматься на «вдовью площадку»?
– Прекрати параноить. Она никогда не станет с нами связываться, – сказал Мэттью. – Кроме того, она вообще ничего не знает. Уверяю тебя, она безобидна.