Мурашов хорошо разбирался в людях, в интонациях голосов и знал, чем кончаются доклады в Москву. Он с досадой швырнул ручку, она покатилась по столу и упала на дощатый пол.
– Да вы поймите, самолеты и секретные чемоданы – это не компетенция полиции! И я не знаю, что с ними делать! А Зенитчика мне теперь надо упаковать, и ваши показания станут основанием для задержания! А потом следователи его и на самолет раскрутят! Может быть, я хоть на старости лет получу звание выше «потолка» и выйду на пенсию подполковником!
– Раз вы некомпетентны, сообщите тем, кто компетентен! А потом занимайтесь своим Зенитчиком или чем хотите, а мы вернемся на маршрут!
Дремов чуть повысил голос, и подчиненные переглянулись – для него это было столь же нехарактерно, сколь нехарактерно для других начальников геологических партий разговаривать тихо и вежливо. И сейчас он практически перешел на их язык – язык крика и мата. Но многие лучше всего понимают именно такой язык.
Обреченно вздохнув, капитан порылся в пухлом засаленном справочнике, снял тяжелую трубку, покрутил диск толстым пальцем и начал пересказывать всю историю кому-то на другом конце провода. Потом положил трубку на аппарат и перевел дух.
– Вам надо в райцентр ехать, в Таёжный, там уполномоченный госбезопасности. Ему все расскажете и отдадите чемоданчик, – глядя в сторону, сказал он.
Дремов встал, молча взял кейс и направился к двери. Губы его шевельнулись, и вряд ли это были слова прощания. Егор и Петрович переглянулись еще раз и пошли вслед за начальником.
Мурашов с облегчением смотрел вслед несостоявшимся заявителям, а когда дверь за ними закрылась, пыльной тряпкой протер место, где стоял страшный чемодан. Потом открыл сейф, извлек початую бутылку водки, налил полстакана, залпом выпил и закусил бутербродом из сала, положенного на черный хлеб. Владевшее им напряжение постепенно проходило. Капитан прошелся по комнате, выглянул в зарешеченное окно. Вездехода на улице уже не было – незваные гости со своим сбитым самолетом и секретным чемоданчиком, возможно, начиненным взрывчаткой, убрались из поселка и из его жизни. Ну, и хорошо! Он повернул ребристый кружок выключателя радиоприемника. Официальный голос диктора, читающего новости сегодняшнего дня, успокаивал, возвращая к обычной, повседневной жизни, в которой не было происшествий, касающихся его лично.
– Стрелки часов «Судного дня», символического измерителя глобальной ядерной угрозы, переведены на одну минуту ближе к «полуночи» из-за «неадекватного прогресса» в области ядерных и климатических проблем. Это решение было спровоцировано провалом установления контроля над распространением ядерного оружия, в частности, неспособностью США, Китая, Ирана, Пакистана, Израиля и Египта достичь соглашения о запрещении ядерных испытаний. Вдобавок, этому способствовала катастрофа на АЭС «Фукусима-1», а также ухудшение климатических процессов. Теперь до полуночи, то есть до ядерной катастрофы, осталось пять символических минут. Ранее, в 2010 году, стрелку часов переводили на одну минуту назад благодаря решению США отказаться от планов развёртывания системы ПРО в Восточной Европе и переговоров с Москвой по подписанию новой версии договора СНВ…»
Голос диктора приобрел трагические нотки, но Мурашов не слушал: глобальные новости не касались закрепленного за ним участка и не требовали от капитана каких-либо действий. Поэтому он плеснул в стакан еще немного водки и выпил одним глотком. Участковый редко пил на работе и при этом всегда знал меру. Закусив, он спрятал бутылку, достал из сейфа пистолет, надел фуражку и поехал за Зенитчиком. Он снова был уверенным и, как всегда, целеустремленным, ибо теперь находился в своей, привычной стихии.
* * *
Протекторы колёс на служебном «уазике» стёрлись почти под ноль, а новую резину никто выдавать не торопился.
– Крутись, Мурашов, как другие участковые крутятся! – отмахивался начальник, когда капитан заводил об этом разговор. – Нагни какого-нибудь крепкого хозяйственника, пусть раскошелится на новые скаты!
Но на территории пятого участка подходящих хозяйственников не было, и можно было «нагнуть» только медведя, однако тот сам кого угодно нагнет… За свои деньги Мурашов покупать скаты тоже не собирался. «Спичкой воздуха не нагреешь. Положено, значит, пусть выдают, а то никакой зарплаты не напасёшься, – размышлял он, рыская по заполненной талой водой колее, как по скользким рельсам. – У Ирины день рождения скоро, тоже потратиться придётся: юбилей, как-никак, сорок пять… Нужно сегодня пораньше домой вернуться, она на вечер собиралась тетерева запечь…»
До Листвянки капитан добрался часам к трем. Верный своему правилу вначале разведать обстановку, он остановился у крайней избы.
– Есть кто живой? – спросил он с порога, приоткрыв незапертую дверь.
Из комнаты вкусно пахнуло чесноком и борщом. Участковый сглотнул слюну. «Не, не буду, даже если пригласят! – решил он. – А то брюхо набьешь, размякнешь, уже не до Зенитчика будет…»
– Заходи, Валерьич! – пригласил дед Осип, вставая из-за стола, чтобы встретить гостя. – Ты вовремя: мы с Дарьей как раз обедать собрались, садись и ты с нами, да по маленькой пропустим.
– Доброго дня вам! За приглашение спасибо, но при исполнении я не употребляю, а всухомятку – желания нет. Обедайте, я пока посижу.
В избе было жарко. Мурашов огляделся, снял с себя милицейский бушлат, повесил на гвоздь у двери. На соседний гвоздь повесил фуражку. Ботинки с высокими берцами участковый снимать не стал – уж больно долго и неудобно их шнуровать. Но и натаптывать грязью в комнате тоже не хотелось. Он снял ведро с водой, освободив табурет, и сел прямо у двери. На колени положил потертую коричневую папку с документами.
– Ну, нет так нет, – сказал Осип, усаживаясь обратно. – Только не дело нам обедать, пока ты ждать будешь. Давай уж, рассказывай, зачем пришёл.
– Да, говорят, Васька Зенитчик на геологов с ножом бросался, чуть не зарезал.
– Значит, уже по всей округе слух прошёл? – удивленно воскликнула Дарья. – У Гришки язык, что помело!
– Помолчи лучше! – беззлобно одёрнул её муж. – Должность такая у участкового – он и без Гришки всё знать обязан…
– Так что там у них получилось?
– С ножами сцепились, что ли, – начала объяснять Дарья.
– Это тебе у Гришки спросить лучше, – недовольно перебил Осип. – Зачем бабьи пересказы слушать?
– Если это все правда, так не след мне в поселке отсвечивать: пока я до Гришкиного дома доеду, Васька в тайгу уйдет…
– Да правда, чистая правда! – вмешалась Дарья. – Гришка сказывал, что тот ему еще вслед стрелял!
– Стрелял даже? – Мурашов покрутил головой. – Дело серьезное! Вот что, Осип Петрович, мне помощь ваша нужна… Поможете Ваську задержать? Вроде дружинника?
– Стар я уже для дружинника, – буркнул Осип. – Хотя… Он, конечно, односельчанин, только мозги совсем пропил, опасный для людей стал, как зверь хищный. Помогу, пожалуй. Только нужно ещё кого-то с собой взять.