Его высочество, направлявшийся к двери, раздраженно повел плечами, но послушался, а я вышла в коридор к поджидавшему меня Озриэлю.
– О чём вы говорили? – поинтересовался он.
– Ни о чём особенном… – ответила я, а сама задумалась, так ли случайна была засевшая в голове королевы Камесинны мысль, помешавшая ей танцевать на балу. Возможно, тут не обошлось без парочки вовремя обронённых фраз, после которых маленький прыщик превратился в её глазах в уродство? Что может быть проще, чем сыграть на тщеславии красавицы! В умелых руках крошечная слабость превращается в мощное оружие.
* * *
Мы спустились во двор и направились к центральному выходу.
Итоги сегодняшнего дня были неоднозначны: с одной стороны, я выяснила кое-что новое про кровеит, узнала про вечеринку, на которой смогу опробовать фисташки на принцах (они как раз должны прийти в этот день), обзавелась мандрагорой и в общем-то интересно провела время на занятиях, но, с другой, не могла особо продвинуться в поисках суженого, пока не вернется Робин, ну, или пока не прибудут орехи. Я воспользовалась перерывами, чтобы отыскать тех принцев из списка, который составила в лекарской башне, и нарочно заводила разговор и присматривалась к ним, но знака так и не почувствовала.
Поскольку Робин до конца дня так и не вернулся с совещания во дворце, я опасалась, что Озриэль был прав, когда говорил, что на продолжение обследования можно не надеяться.
Пока мы шли, я вспомнила про визит неизвестного в мою комнату и рассказала о нём ифриту, умолчав о пропаже кровеита.
– Значит, ничего не забрали? – удивился он.
– Нет. Возможно, я вспугнула воришку, и он просто не успел ничего взять.
Конечно, это было не так. Судя по всему, неизвестный успел обстоятельно изучить все мои вещи.
– Тогда тебе стоит обратиться к начальнику городской стражи и…
– Нет-нет, я не хочу поднимать шум. Они заявятся в лавку мадам, устроят обыск, а я ведь только устроилась на работу…
– Понимаю. Тогда вот что, – Озриэль порылся в рюкзаке и достал уже знакомый розовый флакончик.
– Базовая смесь?
– Ага.
– Предлагаешь оставить её на видном месте с запиской: «Выпей меня»?
– Не совсем, подержи.
Он отдал мне рюкзак, и мы остановились недалеко от главных ворот, через которые поток студентов покидал территорию академии. Все занятия на сегодня закончились.
Озриэль отвинтил крышку пузырька и что-то шепнул. Жидкость забурлила, а потом резко успокоилась, сделавшись перламутрово-сиреневой. Ифрит понюхал и сморщился.
– Готово!
Смесь пахла просто ужасно – старыми носками и подгоревшей картошкой.
– Побрызгай этим в комнате, и, если кто-то посторонний снова в ней побывает, на нём останутся несмываемые пятна.
– Раньше на мне останется несмываемый запах. С этим нельзя что-то сделать?
Озриэль забрал флакон, снова с ним посекретничал, понюхал и с сомнением вернул мне:
– Сделал что мог.
Теперь всё перебивал запах зубного порошка, сквозь который просачивались-таки околоносковые нотки.
– Спасибо.
Я убрала бутылочку в сумку, и мы вышли за ворота. Подступали сумерки, и вокруг начали зажигать газовые фонари. На улице стало заметно тише: прохожие разговаривали приглушенными голосами, а если кто-то вдруг забывался настолько, что допускал смех или восклицания, на него тут же шикали со всех сторон.
Озриэль резко остановился.
– Ты что? – удивилась я.
– Не могу.
– Что именно не можешь?
Он молча шагнул к гоблину, торгующему шипучкой на углу, купил две виноградных и протянул одну мне.
– О, я их знаю! – обрадовалась я. – У нас в королевстве тоже такие продают. Ну надо же, как приятно встретить их так далеко от…
Я замолчала, глядя на то, как он, не переводя дыхания, осушает свою бутылку.
– Ты бы это, полегче. Они только с виду похожи на лимонад, и многие забывают про веселящие пузырьки…
Озриэль допил и вытер пенные усы:
– Ливи, я должен тебе кое-что сказать, не могу больше молчать.
– Ну хорошо…
Он вскинул ладонь:
– Позволь мне закончить, пока не потерял мысль. Возможно, для тебя это станет неожиданностью… или не станет, потому что твоя подруга Эм… Эмилия могла догадаться и передать тебе… неважно, я всё равно скажу. Ты спросила сегодня, почему я разозлился, а я не разозлился. Это в продолжение нашего утреннего разговора, когда… – Тут он покачнулся, но сразу выпрямился.
– Тебе нехорошо?
– Всё в порядке. О чем я говорил?
– О том, что всё равно скажешь мне то, что может стать, а может и не стать для меня неожиданностью.
– Да, так вот, возвращаясь к теме, которую начал… точнее, собирался начать. Это касается тебя и меня, то есть нас. Но не таких нас, как было эти последние дни… – Озриэль ослабил шейный платок, из носа у него вылетели синие пузырьки. – Подземные Силы, лучше покажу!
Он шагнул ко мне, и свет от фонаря упал на бутылку, которую он всё ещё держал в руках. С яркой этикетки улыбалась я сама. На моей шипучке было то же изображение. Под ним следовал мелкий текст. Я разобрала лишь заголовок «Разыскивается» и ещё крупными буквами «Вознаграждение».
Они напечатали мой портрет на газировке и разослали по всем королевствам! Я выхватила у Озриэля бутылку и вместе со своей отправила в урну.
– Что ты делаешь?
– Мне говорили, что виноградные самые вредные!
Я завертела головой. Дверь «Наглой куропатки» открылась, оттуда вышел студент с факультета ученых мужей. Я подскочила к нему:
– Привет, ты случайно не в жилую башню?
– Ага, туда.
– Можешь захватить и его? – Я указала на Озриэля, отмахивающегося от пузырьков.
Студент вгляделся:
– Ирканийский, ты? Что это с ним?
– Перебрал шипучки. Так отведешь его?
– Без проблем.
– Постой. – Язык у Озриэля заплетался. Он шагнул ко мне и запнулся. – Я должен тебя проводить…
– Не сегодня.
Напиток лишил его возможности сопротивляться. Подождав, пока они скроются за углом, я вернулась к продавцу и скупила всю оставшуюся партию.
– Вы бы аккуратней, барышня, они только с виду похожи на лимонад, а на самом деле…
– Да-да, знаю, – перебила я, запихивая последнюю бутылку в сумку. – Это живущая по соседству бабуля попросила сходить в магазин.
Заметив его пристальный взгляд, я прикрыла лицо волосами и поспешила прочь. Этикетки я отклеила и выкинула, предварительно порвав на мелкие кусочки, а шипучку вылила в канал, заранее извинившись перед местными рыбками. Потом направилась в лавку, стараясь не переходить на бег, чтобы не привлекать внимание. Сердце учащенно билось. Мне казалось, что за мной гонятся. Я вдруг представила, как торговец рассказывает стражникам о подозрительной покупательнице: «Вон та, с хитро бегающими глазками. Ещё и на соседскую бабулю грешила».