– Радость у нас, Аглая! Сын боярский вернулся, почитай – с того света. Идём в дом, отпраздновать надо. Погоди, а это кто с тобой?
– Сам не пойму. Не служанка, не рабыня, не холопка. Знакомая.
– И ей место найдётся. Прошу в избу.
Видно было, что боярин искренне рад.
Слуги забегали, и с поварни запахло съестным.
– Захарий, принеси из погреба вина фряжского. Давно такой радости не было! Молодец, Алексей, не забыл Кошкина! И у москвичей не остался, потому я вдвойне рад.
Они сели трапезничать. Гостей не ждали, но стол был обильным. Курочка жареная, караси в сметане, капуста квашеная, яблоки мочёные, орехи в меду, сырники духом сытным исходили. Вина хозяин налил в кружки, женщин не обойдя.
– За встречу! Оба не чаяли, что живыми встретимся, однако Господь сподобил.
Выпили, отдали должное яствам на столе. Алексей и Марфа ещё утром ели, голодными были. Только насытиться им Кошкин не дал:
– Не томи! Обскажи обстоятельно, где был, что повидал?
И Алексей подробно рассказал, как он вернулся к заставе и нашёл там тела мёртвых своих товарищей, рязанских ратников, и троих ногайцев.
– Не послушал я тогда тебя – насчёт старика-то! Опоил он нас какой-то дрянью, вот и поплатились. Грех на мне тяжкий за убитых дружинников, – перебил Алексея Кошкин, и по щекам его потекли слёзы. Он смахнул их рукавом. – Прости, расчувствовался я. Продолжай.
Обе женщины слушали повествование Алексея, раскрыв от изумления рты. А он рассказывал о походе москвичей на Булгар и о том, что в Новгород ушёл.
– А чего же не ко мне? – вскинулся Кошкин.
– Эх, боярин! Я же полагал, что ты убит!
– Понимаю. А меня едва живым наши порубежники нашли, весь в крови был, – Кошкин показал на шрам на лице. – И левой руки ниже локтя нет, – боярин поднял левое предплечье, показав пустой рукав. – Как кровью не истёк – загадка. Наши убитых на подводы складывать стали, а я застонал. Вот так и получилось, что в братской могиле не упокоили.
– Тоже повезло. Зато я всех обидчиков убил.
– Славно! Давай за то кубки поднимем!
Они сидели до полуночи, уговорили изрядный кувшин вина, доели закуски. Слуги без вопросов Алексея с Марфой спать вместе уложили.
Утром Алексей проснулся от стука в окно. Кое-как открыв глаза, какое-то время не мог понять – где это он? В голове долбит у него, или на самом деле кто-то в окно стучит?
Обведя взглядом комнату, он увидел за оконной слюдой ворона, и сон как рукой сняло. Поднялся, распахнул створки, и в спальню ворвался свежий воздух. Осень!
Ворон каркнул, причём негромко, даже деликатно как-то.
– Заходи, коли прилетел! – пригласил его Алексей.
Ворон перепрыгнул на подоконник внутрь комнаты. Неужели это тот самый ворон? И как только он его нашёл? Ведь он же пропал во время морского боя и не показывался больше.
Алексей натянул портки и прошлёпал босыми ногами в поварню, где хлопотала кухарка.
– Доброго утра. Кусочек пирога найдётся?
– День уже. Завтракать скоро будем, боярин распорядился стол накрывать.
– Да мне немного надо. Пирога кусочек прошу, или просто горсть зерна.
У кухарки едва глаза на лоб от удивления не полезли. Однако туесок с зерном Алексею дала:
– Отсыпь, сколь надо.
Алексей зачерпнул пригоршню зерна, вернулся в комнату и высыпал зерно на стол.
Ворон накинулся на угощение, видимо – голоден был. Конечно, поля убраны, пшеница и рожь в закромах уже, птице подкормиться нечем. Правда, ворон клювом долбил по столу изрядно, и от этих звуков проснулась Марфа. Она с удивлением глядела на большую чёрную птицу, клюющую со стола зерно:
– Алексей, чего этот ворон у нас делает? – шёпотом спросила она.
– Ест, не видишь, что ли? Друг это мой.
– А, приручил? Понятно!
Ворон, услышав разговор, перестал клевать и уставился на девушку.
– Ой, боюсь я его, колдовская птица!
– Он мне помогает, выручил раз крепко. Одевайся, в порядок себя приводи, завтракать будем.
На завтрак была гречневая каша с мясом, яичница, копчёная белорыбица, ну и сыто сладкое.
После завтрака, когда холопы убрали со стола, Кошкин завёл разговор:
– Полагаю, ты не просто так вернулся, чтобы меня проведать?
– Прав ты, боярин.
– Конь у тебя справный, кольчуга, при оружии ты. Всё не нашей выделки, и так думаю, что больших денег это всё стоит.
– И опять в точку. Немецкое железо, в Великом Новгороде купил.
– Никак – клад нашёл? – усмехнулся боярин.
– Кабы так… С ушкуйниками ходил, набегом на шведов да саамов.
– Так с ними, как я прослышал, мир вроде подписывали?
– Выходит, свободным людям новгородским договор не указ. Только честно скажу тебе, боярин, не по мне это. Трофеи богатые взяли, риску много. С двумя кораблями шведскими на обратном пути биться пришлось.
– Неужели сдюжили?
– Ну да. Видишь, я здесь, перед тобой, а они рыб кормят.
– Лихо!
– Разбой это, дело пустое, только мошну набить. Славы не добудешь, а для чести урон. Кабы князю, Отчизне послужил… Не всё в этом мире деньгами измерить можно.
– Так ты послужить хочешь?
– А иначе зачем бы я всю свою долю, что саблей добыл, на оружие и снаряжение потратил? Можно было избу в Новгороде или Пскове купить да жить припеваючи.
– Хм, слышу я слова не мальчика, но мужа достойного. Захарий!
Явился слуга.
– Разговор у нас серьёзный. Принеси-ка вина!
Когда на столе появился кувшин с вином и две кружки, боярин слугу отпустил, а вино сам разлил – в знак уважения к собеседнику. Так делают при разговоре с равным, иначе бы слуга разливал.
Алексей этот жест оценил.
На Руси были традиции, жёсткие нормы поведения. Например, если гость в имение приехал равный по чину хозяину, хозяину полагалось спуститься с крыльца и встречать гостя на середине двора. Князя или столбового боярина положено было приветить у ворот, а человека служилого или боярина худородного – и вовсе стоя на крыльце.
– Не ошибся я в тебе, Алексей, есть в тебе стержень! Давай выпьем за мужей славных. И за тех, кто жив, как мы с тобой, и за тех, кто голову сложил за Отчизну.
Они выпили до дна и закусили.
– Теперь давай о тебе поговорим. Будешь у меня служить?
– За тем и вернулся.
– Похвально! Условия прежние. Хочешь, выселки себе бери на пропитание, хочешь – в имении живи. Я-то к ратной службе не годен уже, а двоих ратников каждый год выставлять должен.