– Там боярин Демидов.
– С обозом, что ли? Так у меня и избы нет, где я бы принять его мог.
– Прости меня, старика. Ты выйди, приветь человека.
Алексей вышел.
На коне перед ним сидел боярин. Лицо было Алексею знакомым, похоже – видел его на службе зимой.
Боярин спрыгнул с коня, подошёл, обнял Алексея:
– Ну здравствуй, боярин Алексей! Слышал я, князь за подвиг твой жаловал тебя боярином.
– Так и есть.
– И о беде с Кошкиным слышал – пусть земля будет ему пухом. Понимаю, только вернулся ты, забот полон рот, даже избы нет. Однако погорельцам на Руси всегда помогали. Вот, прими от меня в дар обоз со строевым лесом.
На дороге стояло пять подвод, гружённых строевым лесом. Брёвна были хорошие: ровные, ошкуренные – сосна.
– Спасибо, боярин. Ты первым мне на помощь пришёл в тяжёлый час. До смерти не забуду и в долгу не останусь.
– Пустое… Мы заодно стоять должны.
– Захарий, открывай ворота, заводи обоз, разгружайте. А мы, боярин, в воинскую избу пройдём.
Алексей провёл боярина в воинскую избу – сейчас в имении это была единственная изба, куда можно было привести человека дворянского звания. Приведи его в холопскую избу – обиду нанесёшь, не подобает встречать гостя в людской.
Кухарки подсуетились, принесли с ледника пива, из амбара – антоновки мочёной, да курицу варить поставили.
– Давай знакомиться поближе, – предложил Алексей. – Меня Алексей Терехов звать.
– Да кто же тебя ноне на Рязанщине не знает? После знаменитого поединка все ратные люди да бояре только о тебе и говорят! Честь земли нашей отстоял! Меня Акинфием Демидовым звать, по батюшке – Патрикеевич.
– Со знакомством, боярин! – Алексей разлил пиво по кружкам и поднял свою.
Они выпили, и боярин похвалил пиво:
– Знатное!
– Кошкинское ещё.
– У меня в Липицах только один холоп такое варит. Будет время – приезжай в гости.
– Обязательно. Только не обижайся, не скоро.
– Конечно, дело прежде всего. Тебе хоромы ставить надо, в хозяйство вникать. Лишние людишки есть? Я бы купил.
– Извини, боярин, у самого рабочих рук не хватает. А вот печника хорошего у тебя нет ли?
– Печь ладить? У меня нет, а вот в монастыре есть послушник. Печи кладёт отменные: не дымят, тепло долго держат.
– Это в каком же монастыре?
– Да в Тереховом. Съезди к настоятелю, поговори.
– За подсказку спасибо.
За хозяйственными разговорами они съели курицу с домашней лапшой и опростали кувшин пива.
Тем временем холопы обоз с брёвнами разгрузили.
Боярин поднялся:
– Делу время – потехе час, Алексей. Бывай. Даст Бог – свидимся.
– Непременно. С соседями дружить надо.
– Золотые слова.
Они обнялись на прощание, и обоз уехал.
Алексей осмотрел подарок. Славные брёвна: ровные, сухие, для венцов – в самый раз.
Так пролетел день. А к полудню следующего к воротам подъехала телега, и к Алексею прибежал Захарий:
– Боярин, тебя просят.
Алексей вышел за ворота.
Возничий стянул с головы колпак и поклонился в пояс:
– Боярин Плещеев кланяется тебе. Сам приехать не может, спину скрутило. Железные изделия в помощь тебе прислал, – холоп откинул рогожу.
На подводе лежали добротные дверные петли – несколько пар, да запоры дверные, да дверцы малые и поддувало для печи, да по мелочи – гвозди, скобы. Учитывая, что железо стоило дорого, подарок серьёзный.
– Передай боярину благодарность сердечную.
– Про пожар да про смерть Кошкина прослышали, вот… – холоп показал рукой на железо.
– Захарий, пусть разгрузят, а возничего покормите.
И пошло! Все бояре из ближних и даже дальних имений направляли помощь. Что тут решающую роль сыграло? То ли погорельцам на Руси всегда всем миром помогали, то ли смерть Кошкина тому причиной была, то ли поединок Алексея… А скорее всего – всё вместе.
На душе у Алексея стало приятно – не один на один он с бедой остался. Даже несколько листов стекла – уж вовсе вещь редкая и дорогая, и те со всем тщанием привезли. Обложили пучками соломы, войлоком проложили да лошадь под уздцы вели, чтобы не погнала да не растрясло, не разбило дорогой груз. Стекло-то больше заграничное было, из Венеции. Варили стекло и на Руси, но пока неровное оно было, мутноватое, с включениями.
По причине редкости и ценности стеклили рамы только в горнице и в трапезной. В других же окнах слюду ставили. Худо-бедно, но солнечный свет она пропускала, а вот видимости – никакой.
Изба росла с каждым днём – большая, пятистенка, и клади уже последние венцы. Крышу хорошо бы листами медными перекрыть, да дорого.
За печником Алексей в монастырь съездил. Настоятель, когда Алексей ему представился, сам помощь предложил. Даже больше – камень пиленый для печей задёшево продал, да гашёной извести воз. Для печи раствор крепкий нужен, да и сама кладка долго сохнуть должна.
Дольше всего с досками для пола возились. Бревно сначала пилами вручную распускали, потом строгали да шкурили. Зато лицевая поверхность гладкой получалась, как яичко. Босиком ходи – ногу не занозишь.
За месяц ускоренного, без выходных, труда избу поставили. Да не изба – хоромы получились, на загляденье. Конёк на крыше, ставни на окнах резные! А уж крыльцо и вовсе как деревянные кружева! Это уже свои плотники расстарались.
Алексей перед стройкой, как и положено, монетку под каждый угол положил, а потом, когда изба уже готова была, священника пригласил – жильё освятить. И кошку сначала в избу запустили. Известное дело, нечистая сила кошек не любит.
Только пуст дом: ни мебели, ни жены, ни семьи соответственно.
Священник от благодарственного обеда не отказался, винца с удовольствием пригубил:
– Его и монаси приемлют!
Конечно: вино-то фряжское, славное, из кошкинских подвалов.
– А где хозяйка твоя, боярин? – раскрасневшись от еды и выпитого вина, спросил священник. – Почто не вижу?
– Как ты можешь увидеть то, чего нет? Не женат я, не сподобился.
– Ай-яй-яй! Нехорошо! Боярин, ратными делами прославился, в милости у князя. Наследник нужен! Тебе сколь годков?
– Двадцать семь.
– О! В самой силе муж! Господь-то что сказал? Плодитесь и размножайтесь! – священник назидательно поднял палец.
– Батюшка Иоанн! Как только найду подходящую девицу, венчать будешь, да на свадебке мёд хмельной пить.