Тема разговора поддерживалась вроде как самая нейтральная: что, где да как жилось Виктору в большом космосе. Чем он увлекался, с кем дружил, кого любил или кем прельщался. И вот именно эти всколыхнувшиеся в душе ностальгические воспоминания тоже как-то сразу и неожиданно сблизили потерпевшего кораблекрушение инопланетянина и самую роковую женщину Первого Щита. Умела она вызвать на откровенность и всколыхнуть в мужчине дремлющие инстинкты, ох как умела! Ну и пик атаки Прославленной кокетки пришелся на тот момент, когда она вспомнила о своем спасении:
— Как я тебе благодарна! Ты просто себе не представляешь! Ты такой мужественный и отважный, решительный и целеустремленный! А руки… Какие они у тебя красивые. Сильные и нежные одновременно. Я даже вздрагиваю до сих пор, как вспоминаю все твои прикосновения…
— Э-э-э… да я… вроде как и не прикасался, — лепетал совсем сбитый с толку Виктор.
— Ой, не лги! — несся в ответ восторженный шепоток. — Я ведь помню, как ты меня подсаживал на коня, как помогал устроиться на мотодрезине, как лично проверял узлы веревок перед перелетом через горы. И всегда, всегда ты прикасался ко мне с такой нежностью и чуткостью…
— Но я просто опасался тебя обидеть. Вдруг ты бы неправильно меня поняла?
— Вот именно! Твоя деликатность, сдержанность и тактичность достойна истинного восхищения. А я всегда мечтала отыскать для себя именно такого избранника. Правда, правда! Не смотри на меня так.
— А как же…
— Ох! Ты бы только знал, как мне надоели все эти дворяне, принцы и прочие задаваки! А ты без титула, зато такой умный, воспитанный, обходительный…
Пожалуй, только в этом месте Аристина совершила небольшую ошибку. Все-таки титул у Виктора был, и немалый. По понятиям королевства Чагар, да и всего Союза Побережья, его святость высший проповедник Менгары считался чуть ли не вторым человеком после короля Грома Восьмого. Так что красавица несколько передернула карты, воспевая скромность и простоту своего спасителя и командира. Такое отступление помогло слегка отрезветь от пьянящей близости и скинуть часть невидимых оков со своего сознания. Иначе уже в ближайшие часы Менгарец бы не выдержал и в порыве нарастающей страсти обязательно бы уединился с красавицей в одной из многочисленных гостиниц.
А так он немного очнулся и стал с большим вниманием осматриваться вокруг и прислушиваться. Но все равно делал это в некоей прострации, словно не соображая. Да и какой мужчина устоит, не превратится в податливое тесто при такой агрессивной, изощренной, умелой и выверенной атаке опытной и прославленной красавицы.
Идущий впереди Додюр, услышавший несколько слов, жестами стал призывать друзей присоединиться к небольшой группе слушателей. Те как раз вовремя успели к концовке эмоционального рассказа.
— …и тут он ему как даст под дых, — с закатившимися от восторженных воспоминаний глазами повествовал дородный, пожилой мужчина. — Так княжича и подбросило вверх метра на три!
— Да ну? Так уж и на три? — не поверил кто-то.
— Чтоб я пожелтел, если вру! — клялся плохо излечивающимся в здешних местах гепатитом рассказчик. — Многим даже показалось, что после такого удара уже и не подняться.
— А он что?
— Только минут через десять отдышался да и начал требовать, чтобы его даму все разыскивали. А дама, я вам скажу… У-у-у-у! Бесподобная красотка!
— Что же охрана княжича, да и друзья его за той дамой не присматривали?
— Так вначале поединком увлеклись, а потом со страха за свои шкуры от лежащего и не отходили. Только когда убедились, что с княжичем все в порядке, тогда и бросились врассыпную по площади. Да только без толку все, как в воздухе растворилась. Но поговаривают, что ее строгие родственники сразу в Распадское увезли, не пожелали с князем породниться. Заставляют насильно на тамошнем пастухе жениться.
— Вот идиоты! — послышались возмущенные выкрики от слушателей.
— Совсем эти провинциалы отупели!
— Зато я слышал, целый отряд в погоню снарядили.
— А я видел! Причем сам княжич его возглавил. Наведут там порядок.
— Так им и надо! А то понаедут здесь всякие… Стоящий сзади Фериоль сочувственно пробормотал:
— Бедное Распадское! Не повезло баронству… Пока разберутся, пока виновных отыщут, пока опознание проведут…
— Ничего с ними не будет. — Наклеенные усики мнимого пажа встопорщились от самодовольной усмешки. — Княжич сразу поймет, что его облапошили. Зато у нас будет несколько дней полного спокойствия. Погоня ушла по ложному следу. Но сам-то каков? А? Маркизом притворился. Связи, мол, у него и знакомства.
— Да уж, — хмыкнул и Виктор. — Сразу можно было догадаться, что к наибольшим таинствам княжества какого-то затрапезного маркиза и близко не подпустят…
Между тем обмен мнениями и последними сплетнями в значительно разросшейся толпе продолжался:
— И все равно не верится в такое…
— Да точно тебе говорю, сам граф Левите час назад уверял. Княжич еще перед отъездом в Распадское пообещал отцу, что вернется с супругой, и наказал готовиться к свадьбе.
— О! Да у него так серьезно?
— Видел бы ты ту красавицу, как я, сам бы только и думал о женитьбе на ней!
— То есть ты хочешь за такую супругу самого княжича на дуэль вызвать?
Под хохот толпы отвечающий сильно смутился, но ответил очень здраво и толково:
— Такие прелестницы только королям достаются или великим героям! Куда уж мне, барону косолапому…
Такой ответ все встретили одобрительным хохотом, а Виктор почувствовал, как его пальцы страстно сжимает ладошка княгини. А когда движение толпы их разъединило с Фериолем, она умудрилась незаметно припасть к уху Менгарца и прошептать с непередаваемой томительностью многообещающим голосом:
— Ты мой герой!
И ведь возникло ответное желание подхватить эту женщину на руки и унести в любое уединенное место! Еще как возникло! Виктор даже сам не понимал, как ему удалось сдержаться от спонтанного порыва любить, обнимать и ласкать. Все внутри кипело, горело и пылало. Над разумом возобладали одни инстинкты и безраздельное желание немедленно продолжить род, оставить после себя как можно больше потомков и не останавливаться в этом благородном деле до самой смерти.
На этот раз в себя помогло вернуться неприятное ощущение. Болела левая рука. А когда Виктор стал разбираться, оказалось, что он засунул ладонь в поясной кошель и там намертво вцепился в один из ключей, которые принцесса Роза передала с орлами. Боль от граней словно напоминала, кого он любит, к кому стремится и кто для него всех милей на белом свете. Поэтому княгиня даже удивилась, услышав:
— Да никакой я не герой. Только и рад, что воспитали в ненависти к рабству, недопущению угнетения одного человека другим. Ладно, чего мы тут застряли? Двигаемся дальше, вон Додюр стоит недоумевает… — Прошли совсем немного, и неожиданно пришла в голову мысль спросить напрямую: — А как тебе наш великий мастер кулинарии? Кажется, он был бы для тебя самым верным и лучшим мужем.