– Что мне теперь делать с собственной жизнью? – вопрошала Пандия. Не решаясь думать о будущем, она постаралась сосредоточить все внимание на обстановке шикарного дома Селены, на картинах, висевших в гостиной, и на книгах из библиотеки старого герцога. Большая их часть представляла биографии знаменитых людей или автобиографии государственных деятелей, а еще там были скучные даже на вид оригиналы речей, звучавших в Палате Лордов или в парламентах других стран… Интересно, а сама она, будь женой такого вельможи, как покойный герцог, который, очевидно, занимался государственными делами, тоже старалась бы вникать во все важные проблемы, чтобы после с уверенностью говорить с супругом о том, что его интересует? Впрочем, Пандия знала темы, на которые ей действительно хотелось бы говорить, и знала с кем. К тому же она то и дело ловила себя на мысли, что каждые две-три минуты глядит на часы, поражаясь тому, как медленно течет время!
Наконец, уже в начале пятого, она перешла в гостиную, чтобы ожидать прихода лорда Сильвестера, и сделала это потому, что вся обстановка гостиной составляла замечательный фон для красоты Селены, а значит… и ее собственной. Стены были отделаны панелями голубого цвета, а карниз у потолка тронут позолотой. И, конечно, здесь была неизменная сверкающая хрустальная люстра и хрустальные же шаровидные газовые светильники. Они, правда, не слишком подходили к прекрасным хрустальным канделябрам, но ведь Селена не могла позволить себе отставать от модных новшеств!
Мебель в гостиной была французская, самого высшего качества, и повсюду – севрский и дрезденский фарфор. Он бы очень понравился матери! Занавеси, стулья и диваны были тоже голубого цвета, но темнее, чем стены, а подушки и цветы в вазах – розовые. На таком фоне Пандия и Селена, с их белой кожей и рыжеватым оттенком волос, должны были выглядеть невероятно красивыми.
Девушка обрадовалась, что выбрала туалет самого простого покроя. Ей пришла в голову нескромная мысль: должно быть, в таком наряде она похожа на богиню, только что сошедшую с Олимпа. Но… как медленно движется время! Наверное, часы остановились!..
Но вот большая стрелка показала половину шестого и дверь открылась.
– Лорд Сильвестер Стоун, миледи! – нараспев возгласил Бэйтс.
Когда он вошел, Пандии показалось, что вокруг нее вспыхнула тысяча звезд. Гость приблизился, и она поразилась тому, как же он красив и как до странности не похож на всех остальных мужчин.
Лорд Сильвестер был словно Аполлон, Бог Солнца, который, стоя в лучезарной колеснице, прогоняет с небес мрак ночи. Пандии чудилось, что она видит лучи, исходящие от его сверкающего венца…
Она поднялась с места, и теперь влюбленные, стоя, молча смотрели друг на друга и никаких слов им не требовалось: они разговаривали на языке вечных Богов, который называется Любовью.
Наконец, через несколько секунд (а может быть, сто лет) Пандия тихо, запинаясь, пробормотала:
– Вы… приехали!
– Вы думаете, я мог забыть о назначенной встрече? – удивился лорд Сильвестер и, немного помолчав, спросил: – Дорогая, как вам удалось стать в миллион раз красивее, чем вы были в прошлый раз? Ведь это совершенно невозможно – быть такой красавицей, но не терять при этом почвы под ногами!
Пандия улыбнулась, и в его взгляде тоже сверкнула искорка смеха.
– Уверен, теперь вы считаете меня человеком крайне эмоциональным, который ведет себя совершенно не по-английски.
– Я подумала, что вы ведете себя очень по-гречески!
Они с пониманием улыбнулись друг другу, и лорд Сильвестер протянул ей пакет, который до этого держал под мышкой.
– Как обещал, я принес свою книгу, чтобы возложить ее к вашим ногам!
– Можно распечатать?
– Я был бы крайне разочарован, если бы вы этого не сделали.
Пандия села на диван, он – рядом с ней, очень близко, и принялся наблюдать, как она развязывает бечевку и разворачивает бумагу.
Книга оказалась тонкой, но у Пандии возникло ощущение, что она держит в руках сосредоточение человеческой мудрости, овладеть которым они с отцом некогда мечтали. Прочитав название – «Огни во тьме», – она вопросительно взглянула на лорда Сильвестера.
– Эта книга очень отличается от моей предыдущей работы и совсем не похожа на ту, над которой я тружусь сейчас!
– Но, полагаю, эта гораздо глубже по содержанию! Я не ошибаюсь?
– Нет, вы правы, но… Как же вы умудряетесь читать мои мысли?
– Было бы очень интересно их прочитать!..
– Надеюсь, что вы действительно этого хотите. Я попытался рассказать в книге о всех тех, кто оказал влияние на мое видение мира. О Конфуции, Будде, Сократе, Платоне, Аристотеле, Христе, Магомете, а также о современных ученых, например таких, как Дарвин!
– Звучит вдохновляюще!
– Я был бы очень разочарован, подумай вы иначе… Как скоро вы сможете ее прочитать? – Сльвестер пояснил: – Мне бы, конечно, хотелось узнать ваше мнение, сколь бы критическим оно ни оказалось, прежде чем я покину Англию…
Пандия взглянула на книгу, лихорадочно соображая, как ему сообщить, что послезавтра она его уже не увидит, так как должна будет исчезнуть во «тьме», которую он так красноречиво описывает… Однако лорд Сильвестер, словно не в силах дождаться ответа, с волнением спросил:
– Признайтесь, прошу… Вы думали все это время обо мне?
– Было бы трудно… думать о чем-то ином!
– Я на это надеялся! Ваше лицо теперь все время передо мной, и даже когда вас нет рядом, я так живо ощущаю ваше присутствие. Будто вы всегда рядом… как, например, сейчас.
Так же и она всегда будет ощущать его незримое присутствие, когда уедет, но это, увы, будет не радость, а страдание, ведь она потеряет любимого навечно.
– Я хочу вас попросить… – начал он, но, заметив, что она явно чем-то обеспокоена, тут же потребовал: – Взгляните на меня! Я хочу видеть ваши глаза. Хочу знать, о чем вы сейчас думаете.
Его тон заставил Пандию вздрогнуть, и она почувствовала неудержимую дрожь во всем теле, а в крови снова вспыхнула искра пламени. Как же ей хотелось, чтобы он ее поцеловал, и как она боялась, что, взглянув на нее, он сразу поймет, что она только об этом и мечтает. Это желание пугало ее, однако, повинуясь голосу лорда Сильвестера, Пандия подняла на него взгляд. Посмотрев на него, она сразу попала под колдовскую власть его глаз и ощутила прилив удивительной храбрости и потянулась к возлюбленному, будучи во власти желания, противиться которому было уже невозможно. Но в этот момент дверь отворилась:
– Миледи, милорд вернулся!
Это голос Бэйтса вторгся в мир ее чувств. Сначала Пандия даже не поняла, о чем это он говорит, словно дворецкий вещал на чужом языке, и поэтому едва не вскрикнула, когда в комнату вошел пожилой, очень представительный мужчина с усами и почти седой головой.
На мгновение она словно окаменела, а вошедший быстро приблизился, и Пандия, и лорд Сильвестер встали.