– И ты решила поджечь мой дом лишь потому, что в нем, возможно, был спрятан дневник Эбби?
– Я была уверена, что все подумают, будто это сделал твой отец.
– Но ты не предполагала, что можешь получить при этом ожоги, – сказала Лорен. Ее взгляд скользнул в спальню. В открытую дверь был виден чемодан на кровати. – Ты собиралась сбежать!
– Я еще могу это сделать. Кто мне помешает? – с вызовом бросила Лиза.
– Я, – произнес Шейн, делая шаг ей навстречу.
– А, наш герой, – язвительно заметила Лиза. – С чего это вдруг ты взялся ей помогать? Она ведь не заступилась за тебя, когда полиция пыталась повесить на тебя убийство Эбби.
– А вот мне помнится, ты с большим удовольствием напела полиции про то, что я пытался приударить за Эбби, хотя это была неправда, – сказал Шейн. – Ты рассчитывала упрятать меня за решетку за убийство, которого я не совершал.
– Уж лучше тебя, чем… – Лиза вовремя прикусила язык.
Лорен внезапно открылась правда. У Тима Соренсена имелось алиби. Эрика Соренсен якобы сидела дома с ребенком. Но Лиза…
– Так это ты? Это ты убила мою сестру? – Лорен бросилась через всю комнату и, не обращая внимания на обожженные руки и крик боли, схватила Лизу за плечи. – Говори! Признавайся, черт тебя побери! – По щекам ее катились слезы ярости. – Как ты посмела убить свою лучшую подругу!
– А что мне было делать? Она собиралась все испортить! Я пыталась говорить с ней. Умоляла ее оставить нас в покое. Мы никому не мешали. Это было наше дело. Ее оно не касалось. Скажи она, и Тим потерял бы все. Он был напуган.
– Так он знал, что это сделала ты?
– Он попросил меня найти способ заткнуть ей рот. Он знал, что она шпионит за нами, делая вид, будто якобы собирает снимки для школьного альманаха. Она вечно таскала с собой фотоаппарат. Она обожала подкрасться к людям и сфотографировать их без их согласия. Так она узнала и про нас с ним. – Лиза судорожно набрала полную грудь воздуха. – Как ты не понимаешь, Лорен? Я любила его. Он любил меня. Только он, и больше никто! – рыдая, выкрикнула она.
Объятая яростью, Лорен была готова схватить Лизу за горло и придушить – придушить точно так же, как та придушила Эбби. Страшно подумать, какой ужас пережила когда-то ее сестра по вине этой мерзавки. Через какие страдания – физические и моральные – прошла.
И она схватила Лизу за горло. Та в ужасе выкатила глаза.
– Ну как тебе ощущение? Нравится? – спросила Лорен, крепко сжимая пальцы на ее шее. Лиза пыталась отбиваться. Увы, обожженные руки не давали ей это сделать.
– Останови ее! – крикнула Лиза Шейну. Тот шагнул к ним, чтобы разнять.
– Лорен, отпусти ее! – строго приказал он.
– Какая тебе разница, что с ней будет? Она ведь пыталась отправить тебя в тюрьму! – бросила ему Лорен.
– Мне все равно, что будет с ней. Мне не все равно, что будет с тобой. Полиция будет здесь с минуты на минуту. Ее арестуют.
Лорен не хотела размыкать пальцы. Пусть Лиза сполна прочувствует все то, что когда-то испытала Эбби.
– Лорен, ты нужна своему отцу. Он не переживет, если потеряет еще одну дочь, – сказал Шейн.
Его слова отрезвили Лорен. Она разжала пальцы. Лиза рухнула на пол и принялась причитать, что она ни в чем не виновата. Эту сцену и застал Джо Сильвейра, когда с двумя другими полицейскими шагнул в дом.
– Мою сестру убила Лиза, – сообщила ему Лорен. – Она сделала это для того, чтобы спасти себя и своего любовника, Тима Соренсена. Эбби собиралась рассказать про их роман.
С этими словами Лорен посмотрела на Лизу. Той помогал подняться на ноги один из полицейских.
– Ты хотя бы знаешь, что Эбби писала про тебя в своем дневнике? Она писала, что переживает за тебя, что любит тебя, что не хочет, чтобы ты погубила свою жизнь. Она не хотела делать тебе больно. Она хотела спасти тебя. Ты же ее убила.
– Прости меня, – захныкала Лиза. – Прости.
Один из офицеров полиции вывел ее из дома.
– Значит, вы все-таки нашли дневник? – уточнил Джо Сильвейра. Взгляд его был серьезен.
– Сегодня вечером. Забыла вам об этом сказать. Лиза догадалась, что он спрятан где-то в доме, и устроила пожар. Она собиралась уехать из города, но обожгла руки и была вынуждена остаться, – ответила Лорен и огляделась по сторонам. – А где моя сумка?
– Здесь, – отозвался Шейн, поднимая сумку с пола. Лорен даже не заметила, как уронила ее.
Вытащив дневник, она протянула его Сильвейре:
– Когда прочтете, верните его мне, пожалуйста. Теперь это единственная память об Эбби.
– Разумеется. С вами самой все в порядке?
Лорен вздохнула.
– Пока нет, но, думаю, скоро мне станет лучше. Главное, чтобы Лиза получила по заслугам.
– Получит, никуда не денется, – пообещал Джо.
– Пойдем, Лорен, – мягко произнес Шейн. – Ты сделала все, что могла. Дальше пусть этим занимается полиция.
* * *
Прежде чем отправиться с Шейном на его лодку, Лорен заглянула в больницу, узнать, как там отец. Тот дремал, лежа в отдельной палате. Из носа тянулись трубки, снабжавшие его кислородом, но само дыхание было ровным. Медсестра пояснила, что кислород – это мера предосторожности, призванная предотвратить осложнения, и если все будет хорошо, то уже утром Неда выпишут.
Лорен в течение нескольких минут молча наблюдала за ним. Она уже собралась на цыпочках выйти из палаты, когда отец открыл глаза. Сначала Нед моргал, как будто пытался понять, где он, затем его взгляд остановился на дочери.
– Лорен, – произнес он. В голосе его слышалось облегчение. – Я никак не мог вспомнить, что случилось с тобой. Я страшно перепугался. Никто не знал, где ты.
– Я здесь, – улыбнулась Лорен. – Ты лучше скажи, как ты?
– Мне снились былые деньки в нашем доме, когда мы все были вместе – ты, я, твоя мать, Дэвид и Эбби. Старые добрые времена.
– Это точно, – согласилась Лорен, с трудом сдерживая слезы. Боже, сколько душевных потрясений ее еще ждет сегодня?
– Твоя мать любила наш дом. Помню, как только мы в него переехали, мы с ней взялись за покраску комнат. Правда, на ней самой краски почему-то было больше, чем на стенах, но она не брала в голову. Она была счастлива.
– Пап, давай сейчас не будем об этом, – взмолилась Лорен.
– Я хочу рассказать тебе все, – произнес отец, едва ли не буквально повторив слова, которые чуть раньше ей сказал Шейн.
– Давай попозже. Сейчас тебе нужно спать.
– Ты хотя бы представляешь, сколько мне осталось жить?
– Прекрати. У тебя впереди еще немало хорошего.
– Хорошее может в любой момент превратиться в плохое. Знаю, тебе не хочется разговаривать о прошлом.