– Так в чем заключается жалоба?
– Вы понимаете, что дети ко всяческим запретам относятся по-своему. Это касается и моего сына. Вчера он выглянул за забор. Видимо, Никольский следил за ним. Он выскочил из дома, наорал на охрану и на Алексея. Сын сильно обиделся. Он не привык к подобному обращению. Я хотел бы попросить вас умерить пыл слишком уж ретивого помощника.
Панкратов кивнул:
– Мне известно о данном инциденте. Алексей Николаевич прежде всего пожаловался на Никольского гражданину Кобылинскому. Полковник приходил ко мне и требовал того же, что и вы. Я сделал замечание помощнику.
– С вами что, специально прислали этого ревнителя строгости, направленной против моей семьи?
– Я не выбирал его. Кандидатура Никольского рассматривалась Керенским так же, как и моя. Поверьте, Николай Александрович, меня самого тяготит присутствие здесь Александра Владимировича, но и с этим придется мириться. Даже если я запрошу замены Никольского, этого не произойдет.
– Вы говорили об угрозе семье со стороны отдельных персон, проживающих в городе, так?
– Да, – ответил Панкратов.
– А вы не думали, что гораздо большая опасность для семьи исходит от гражданина Никольского?
– Что вы имеете в виду, Николай Александрович?
– Нахальное, вызывающее и, я бы сказал, провокационное поведение гражданина Никольского служит примером для некоторых солдат охраны. Кое-кто из них уже перестал отвечать на приветствия. Они позволяют себе оскорбительные высказывания в адрес моих дочерей. Вы не предполагаете, что Никольский, явно враждебно относящийся к моей семье, однажды подтолкнет солдат к расправе над нами прямо в доме?
– Это исключено. Но я приму меры.
Николай усмехнулся:
– В очередной раз поговорите с ним?
– Я побеседую об этом с Кобылинским. Солдаты охраны в его подчинении.
– С полковником могу поговорить и я сам.
– Это тоже не помешает. Но, по-моему, опасность все же исходит не от Никольского и солдат, а извне. Я уже говорил, что, выезжая сюда, имел разговор с Александром Федоровичем Керенским. Не буду посвящать вас в его содержание, так как он имел конфиденциальный характер. Скажу лишь одно. У вас больше врагов в стане так называемых монархистов, нежели во Временном правительстве. К тому же никто не закрывал вопроса о выезде вашей семьи за рубеж.
– Да? Поэтому нас увезли подальше от столицы?
– Это не мое решение.
– Конечно. Что ж, благодарю за то, что уделили мне время.
– Не стоит благодарности, Николай Александрович. Не требуйте, пожалуйста, от меня того, что не может быть выполнено. До свидания. – Панкратов удалился.
Николай Александрович выкурил папиросу, спустился во двор и с ожесточением начал рубить распиленные чурбаны.
Комиссар прошел к дому купца Корнилова, у которого его встретил Никольский, и спросил:
– Были у Романовых, Василий Семенович?
– Да.
– Представляю, что наплел обо мне бывший император.
– Насчет этого у нас будет отдельный разговор.
Никольский усмехнулся:
– Сколько угодно. Но я ждал вас вовсе не для того, чтобы узнать о жалобах Романова.
– Вы меня ждали, Александр Владимирович?
– Да. С вами хотят встретиться руководители Тобольского совета.
– Александр Федорович ничего не говорил мне о нем.
– Тем не менее он существует. Правда, пока играет незначительную роль в политической жизни города, но кто знает, что будет дальше? Вы встретитесь с Варнаковым?
– А это кто такой?
– Я не говорил? Это председатель здешнего совета.
– Что ж, можно встретиться. А как вы сошлись с этим человеком, Александр Владимирович?
– Работаем, Василий Семенович.
– Понятно. Тогда так: сегодня вечером жду вас у себя. Завтра, если никто не помешает, наведаюсь в совет. Кстати, где он находится?
– Я покажу.
– Хорошо.
– Вы в дом прислуги?
– Хотел поговорить с доктором Боткиным.
– Заболели?
– Нет. Я здоров. Мне надо знать, насколько серьезно болен сын бывшего царя.
– Мамаша наградила его такой болезнью, что и врагу не пожелаешь.
– А вам это откуда известно?
– Так говорю ж, работаю!
– Ну-ну! Работайте, Александр Владимирович. Только смотрите, как бы излишнее усердие не нанесло вам вред.
– Да вы, никак, угрожаете мне, Василий Семенович?
– Ну что вы! Какие угрозы, ведь мы одна команда.
– Иногда мне кажется, что это, к сожалению, не так.
Никольский не ответил, резко повернулся и пошел к Дому свободы.
Вечером Панкратов и Кобылинский имели с Никольским беседу по поводу его недопустимого отношения к царской семье. Особенно горячился Кобылинский. Никольский же выслушал комиссара и коменданта спокойно, с ехидной ухмылкой, не проронив ни слова. Стало понятно, что изменить его невозможно.
Утром Никольский проводил Панкратова до здания, где заседал местный совет, благо оно находилось недалеко от Дома свободы. Панкратов вошел туда один. Заместителя он отправил проверять груз, пришедший на имя гражданина Романова из Петрограда, от Макарова.
Комиссара встретил мужчина интеллигентного вида, представившийся председателем совета Варнаковым. Он проводил Панкратова в помещение, где находилось еще несколько человек, в том числе одна женщина.
– Мы представляем власть в городе, – начал Варнаков. – Поэтому не можем оставаться безучастными к тому, что в Тобольске содержится царская семья, и разделяем ответственность за то, что происходит вокруг нее.
– Могли бы и не утруждать себя, – ответил Панкратов. – Безопасностью семьи занимается Временное правительство и лично Александр Федорович Керенский, которого здесь представляю я.
– И гражданин Никольский, – вставила член совета Писаревская, та самая единственная женщина, присутствующая на совете.
– На этот счет объясняю, что Александр Владимирович является моим заместителем.
– Но вы не можете не согласиться с тем, что солдаты особого отряда ведут себя, мягко говоря, либерально, – продолжил Варнаков. – Они позволяют себе общение с членами царской семьи и прочие всевозможные вольности. Отмечу также имеющие место конфликты охраны и гарнизона.
Панкратов усмехнулся:
– Мне известно, что наши гвардейцы пользуются симпатией местных очаровательниц. Это объяснимо. Они всегда чисты, подтянуты, вежливы и трезвы, тогда как среди солдат гарнизона частенько попадаются пьяные, грязные субъекты, одетые непонятно во что. Естественно, они ревнуют милых дам к нашим гвардейцам, но такова жизнь. Вы бы лучше, граждане, занялись гарнизоном Тобольска. Ведь дисциплина в частях и подразделениях, мягко говоря, оставляет желать лучшего.