— Не надейтесь, я не позволю вам воспользоваться ее состоянием, — начал Эндрю, когда они услышали шаги Лидии по лестнице. — Поймите, она сейчас очень уязвима, и вы этим пользуетесь.
— Да, у вас могло сложиться такое впечатление, Эндрю. — Майк спрятал улыбку и озабоченно нахмурился, молитвенно сложив руки и соединив пальцы на середине подбородка. — Я понимаю, что вы именно так это видите. Но, знаете, возможно, вашей жене надо выговориться… может быть, этот процесс ей поможет.
— Пожалуйста, не пытайтесь уверить меня, что это в интересах моей жены. Вы не врач, не говоря уж о том, что этот «процесс», как вы его называете, будет транслироваться на многомиллионную аудиторию.
— Поверьте мне, Эндрю. Мы никогда не начинаем съемки, не прощупав почву, а сейчас мы занимаемся именно этим: выбираем, что следует обнародовать, а о чем лучше промолчать. — Майк убрал ноги с пуфика и выпрямился, мгновенно сбрасывая образ вымогателя. — Могу я говорить с вами откровенно, Эндрю? — Он наклонился, уперся локтями в колени, и на его лице появилось искреннее и открытое выражение. — Понимаете… я в растерянности. Насколько я вижу, вы с женой солидарны в том, что Эмбер играла в вашей жизни значительную роль… Но отношение Лидии ко всему этому возбудило мое любопытство. Меня удивляет глубина ее чувств к Эмбер. Невольно начинаешь думать… — он сжал губы и медленно покачал головой из стороны в сторону, — что все не так просто и есть еще что-то… что-то более личное…
— Что ж, мне жаль, если это сбивает вас с толку. С Эмбер мы были друзьями. Такое, знаете ли, действительно случается, даже если это плохо для ваших рейтингов.
— Хорошо. Вы были другом. — Майк осушил бутылку и аккуратно поставил ее на стол. — Таким же другом, как Николас и Сэм, так? Они ведь тоже были ее друзьями? — Он прищурился. — Это именно та дружба, о которой мы говорим?
Эндрю посмотрел на часы.
— Послушайте, Майк. На что бы вы там ни намекали, какую бы грязь ни пытались найти, боюсь, вам придется поискать это где-нибудь в другом месте. Я не тот, кто вам нужен. Я всегда был верен своей жене. И у меня нет причин думать, что Эмбер когда-либо была неверна Дэйву.
— Понятно. — Майк быстро кивнул и поднес пальцы к вискам. — Именно это и ставит меня в тупик. Эти обмолвки про неверность, этот шрам, на который вы так часто смотрите… ожидание разочарования, преувеличенная гордость и самоуверенность. — Он ткнул пальцем в Эндрю, а потом положил палец себе на подбородок. — Здесь вижу не то. Не совсем то. А если бы все было именно так, тогда, конечно… — Он поднял руки, жестом показывая, что сдается. — Я с радостью оставил бы все так, как есть. Более чем с радостью. Но понимаете, в чем проблема… Мне кажется, поведение Лидии предполагает куда более сильную боль. — Он быстро, сухо засмеялся. — Если бы вы сказали мне, что Эмбер украла ребенка у Лидии, вот это было бы в самое яблочко.
— У моей жены нет детей, которых можно украсть. — Голос Эндрю прозвучал тихо и безжизненно.
— Верно. Конечно, это невозможно, но неужели нет иной причины, по которой Лидия могла бы винить Эмбер за… вашу проблему… в этой области? — Майк тихо хмыкнул и посмотрел куда-то вдаль. — Естественно, это противоречит всякой логике, но… я не знаю. Может быть, она чувствовала, что Эмбер стояла между вами в самой основе вашего брака? Мешая вашему союзу… как таковому. Это звучит нелепо, да? — Майк постучал по подбородку кончиками пальцев. Он терпеливо наблюдал за Эндрю, как будто они уже много раз проходили через этот разговор и оба знали, чем все закончится. — Понимаете, мне кажется, дело тут не в том, чтобы поймать кого-то на лжи. — Он провел ногтем большого пальца по нижней губе. — Дело в том, чтобы кусочки мозаики сошлись. Представьте себя на моем месте. — Эндрю удивленно вскинул брови. — Ладно, тогда возьмем вашу работу. Ведь вы ученый, так? Хорошо. Вы провели какие-то исследования, и результаты ваших тестов не сходятся. Вот так просто. Вы сделали все по инструкции, перепроверили по разным источникам, но результаты немного отличаются. Это не вопрос жизни и смерти, это различие между, например, великолепным и просто эффективным стиральными порошками. Понимаете, к чему я клоню? Моя работа, как и ваша, заключается в том, чтобы сделать все правильно. Можно сказать, я делаю как можно более правдивую, черт ее возьми, историю жизни Эмбер Бест; не версию фанатов или членов семьи, но настоящую историю. Эндрю, я просто хочу правды.
— Очень убедительно. — Эндрю нетерпеливо постукивал ногой. — Но только пока правда не становится для вас обыденной, пока старые друзья не оказываются таковыми на самом деле. Послушайте, — теперь в его голосе послышались гневные нотки, — моей жене пришлось пройти через определенные разочарования, и иногда она концентрировала свою боль на Эмбер. Вы постоянно с этим сталкиваетесь: люди, которые успешны или знамениты, притягивают к себе гнев других людей, и Эмбер не была исключением. В этом нет ее вины. Ей пришлось потрудиться, чтобы… чтобы всяческие коллизии не повлияли на нашу дружбу.
— Значит, в какой-то степени она чувствовала себя виноватой за несчастья Лидии?
— Нет! Я… — Эндрю провел рукой по волосам. — Дело в том… если бы у нас с Лидией все сложилось иначе, думаю, они могли бы быть друзьями. — Майк понимающе кивал, побуждая Эндрю продолжать. — Но этому было не суждено случиться. — Временами голос Эндрю становился еле слышным. — И я очень сожалею об этом. Я очень сожалею, что человек, который был мне таким хорошим, верным другом, который проявлял участие к моей… ситуации… страдал из-за этого. — Эндрю провел рукой по глазам и посмотрел в окно. — Вы думаете, что, роясь в наших жизнях, найдете пошлую грязь. А что, если вы будете копать, копать и найдете золото? Что, если вы откопаете только любовь? Это, к чертовой матери, сломает все ваши планы, да?
Не отводя взгляда от лица Эндрю, Майк закинул руку за спинку дивана.
— Если с вами все в порядке, я думаю, мы можем приступать, — сказал он. — Для начала немного поснимаю вас на обычную любительскую камеру. — Майк остановился и медленно улыбнулся Эндрю. — Я думаю, вы готовы.
В комнате наверху Лидия неуклюже скорчилась на кровати в атласном платье, под которым совсем ничего не было. Одной рукой она обхватила вязаную подушку, а другой покачивала бокал со льдом и содержимым какой-то бутылки из бара Эндрю. Было только утро, а Лидия уже чувствовала, как ее клонит в сон от выпитого, и наслаждалась чувством собственной деградации. Сквозь перекрытия она слышала голоса — слова разобрать было невозможно, да она и не пыталась.
— Разве вы не знали, что у моей жены проблемы со спиртным? — забормотала она низким печальным голосом. — Неужели вы не видите — она сама не знает, что говорит?
Лидия подняла подбородок и зажала бледный, усыпанный веснушками нос указательным и большим пальцами.
— Эндрю, приятель, — гнусавый голос прозвучал настолько комично, что она захихикала, — думаешь, я расскажу всем правду о тебе? Стану ли я портить вам жизнь?
Она убрала пальцы от носа и снова опустила подбородок.
— Майк, что конкретно моя жена рассказала вам? Я требую, чтобы вы мне ответили!