– Гарфилд был генерал-майором и вышел в отставку во время Гражданской войны, в восемьсот шестьдесят третьем году, когда его избрали в конгресс. Он главным образом подталкивал Линкольна к тому, чтобы начать преследовать нас в судебном порядке. Ненавидел Содружество и все, что мы делали. Это странно, учитывая его воинственность.
– Но мы еще помогали Югу, так ведь?
Отец кивнул.
– Помогали. Но как могли мы их бросить?
Отец закашлялся. В последнее время это случалось все чаще и чаще. Ему было почти восемьдесят, и шестьдесят лет частого курения и сильного пьянства начали сказываться. Он медленно умирал. Завещание было готово, все его положения были просмотрены адвокатами, и дети знали, что их ждет, когда отца не станет. Он щедро обеспечил их, как и ожидалось от главы рода Хейлов. Однако Квентин получал дополнительный завещательный отказ, который мог достаться только одному из наследников.
Членство в Содружестве.
Вместе с домом и землей в Бате.
– После смерти Линкольна, – продолжал отец, – в стране воцарился хаос. Политические фракции сражались друг с другом, и никто не шел на компромисс. Эндрю Джонсон, пришедший на смену Линкольну, вмешался в эту борьбу и подвергся процедуре импичмента. Коррупция и скандалы портили работу федерального правительства в течение десятилетий. Гарфилд в это время служил в Белом доме. Наконец, в восемьсот восьмидесятом году, его избрали республиканцы как компромиссного кандидата, выдвинутого на партийном съезде в тридцать шестом туре голосования.
Отец покачал головой.
– Нам не повезло. Мы боролись против него на всеобщих выборах. Тратили время и деньги. Уинфилд Хэнкок был выдвинут демократами, и за него проголосовали все штаты к югу от линии Мейсона-Диксона. На стороне Гарфилда были Север и Средний запад. В тот ноябрь было опущено девять миллионов бюллетеней, и у Гарфилда оказалось всего на тысячу восемьсот девяносто восемь голосов больше. Тот выбор остается победой с наименьшим преимуществом во всей нашей истории. Оба одержали победу в девятнадцати штатах, но Гарфилд получил больше голосов выборщиков и стал президентом.
Отец рассказал ему, что произошло дальше.
Гарфилд был приведен к присяге четвертого марта восемьсот восемьдесят первого года и тут же принялся за расследование деятельности Содружества. Намеревался отдать под суд всех капитанов, оставшихся в живых через шестнадцать лет после окончания Гражданской войны. Он создал специальный военный трибунал и выбрал его членов. Четыре капитана знали, чего от него ждать, и время между выборами и инаугурацией использовали, чтобы подготовить Чарльза Гито, душевнобольного адвоката из Иллинойса, убежденного, что он один виноват в избрании Гарфилда. Его просьба о должности в правительстве после присяги Гарфилда была отвергнута. Он месяцами слонялся возле Белого дома и госдепартамента, ища мести. Так примелькался, что его гнали оттуда. В конце концов он пришел к убеждению, что Бог велит ему убить президента. Получив деньги, он купил «Уэбли бритиш булдог» сорок четвертого калибра с рукояткой из слоновой кости, так как решил, что он будет лучше выглядеть в качестве музейного экспоната после убийства.
И в июне восемьсот восемьдесят первого года подкрался к Гарфилду.
– Охраны у президентов тогда не было, – продолжал отец. – Они ходили в толпе, как и все остальные. Пользовались общественным транспортом. Поразительно, учитывая, что одного президента к тому моменту уже убили. Но мы оставались непричастными.
Наконец, второго июля восемьсот восемьдесят первого года Гито встретил Гарфилда в зале ожидания вашингтонского вокзала и дважды в него выстрелил. Свидетелями этого были два сына Гарфилда, госсекретарь Джеймс Блейн и военный министр Роберт Тодд Линкольн.
Одна пуля оцарапала плечо, но другая застряла в спине.
– Этот чертов болван стрелял в упор и не убил его, – сказал отец. – Гарфилд прожил еще одиннадцать недель. Девять месяцев спустя Гито повесили.
Хейл улыбнулся еще одному успеху Содружества.
Смелому и блестящему.
Выбор Гито оказался превосходным. На суде он читал стихи и пел «Тело Джона Брауна» [12] . Просил юридических советов у зрителей и диктовал автобиографию корреспонденту «Нью-Йорк геральд». Даже если б он впутал кого-нибудь, никто бы ему не поверил.
Отец Хейла умер через три месяца после рассказа о Гарфилде. Похороны были значительным событием. Присутствовала вся компания. Хейла тут же ввели в должность капитана.
Тридцать лет назад.
Люди до сих пор почтительно говорили о его отце. Теперь он собирался сделать то, чего отец не добился.
Найти их спасение.
Мысли его прервал стук в дверь кабинета.
Подняв взгляд, он увидел секретаря, тот сказал:
– Она звонит, сэр.
Хейл потянулся к телефонной трубке. Наземная линия связи была защищена от подслушивания и проверялась каждый день.
– Что такое, Андреа?
– Уайетт из-за погоды застрял в Бостоне. Его самолет вернулся на аэродром. Мне сообщили, что он должен вылететь в течение ближайших двух часов. Полагаю, твой человек уже в пути.
– Вылетел.
– Он должен прибыть первым, хотя лететь ему дольше. Может добраться до форта и ждать. Видишь, Квентин, я стараюсь сотрудничать.
– Что-то новенькое для тебя?
Карбонель издала смешок.
– Нокс справится с делом, – сказал Хейл. – Он молодчина. Но мне нужно узнать кое-что. Есть у тебя второй шпион в моей компании?
– Что, если я отвечу на этот вопрос после того, как мы узнаем, насколько удачлив твой квартирмейстер?
– Ладно. Подождем. Должно остаться всего несколько часов. Тогда я потребую ответа.
– Полагаю, Квентин, что когда эти два вырванных листа окажутся у тебя и твое каперское свидетельство будет подтверждено, ты выполнишь другое дело, которое мы обсуждали.
Убийство Стефани Нелл.
– Ты не можешь ее выпустить, – сказала она.
Она была права. Но в игру Карбонель могли играть двое.
– Что, если я отвечу на этот вопрос после того, как ты ответишь на мой?
* * *
Уайетт раздражался все больше. Дождь заливал бостонский аэропорт, и дежурный у ворот уведомил всех, что погода улучшится примерно через час, и вскоре после этого будут возобновлены полеты. Это означало, что он окажется на острове около полуночи.
Ничего. Для того, что ждет там уже сто семьдесят пять лет, еще несколько часов не станут проблемой.
В кармане завибрировал сотовый телефон. Уайетт включил его в терминале. Это был оплаченный заранее бросовый телефон, купленный вчера в Нью-Йорке. Номер его знал только один человек.