– Петра умерла. Вчера вечером ее закололи ножами какие-то уличные хулиганы.
Ужас, смятение, скорбь отобразились на лицах, ставших вдруг пепельно-серыми, как у жертв извержения вулкана.
Аурелия добавила чуть слышно, сдавленным голосом:
– Убийцы даже не попытались бежать. Они заявили, что, если бы Петра одевалась и вела себя как все, с ней бы ничего не случилось.
* * *
Двое из присутствующих в зале смогли одновременно перебороть сковавшее их оцепенение.
Лукас, мертвенно-бледный от гнева, закричал:
– Вот она, несправедливость! Они убьют всех, кто хоть как-то отличается от общей толпы!
Недослушав его, Эммануэль сняла с себя платье и разорвала его надвое.
Затем с быстротой молнии она метнулась к фарфоровому баку, схватила капсулу гелиака 3і, положила ее на язык и проглотила.
* * *
Наступил бесконечно долгий миг ее преображения, ее новой свободы.