Хотя, с другой стороны, умело наложенный грим…
Пациентка медленно повернула голову направо, потом налево, оскалилась, и Илан заметил крупные желтые зубы. Черные, как два колодца, глаза были окружены глубокими морщинами, так что определить возраст женщины Илан затруднялся. Сколько ей – сорок? Пятьдесят? Скелет в больничной хламиде, с лицом, из которого ушла жизнь. Она плюнула в объектив, не попала, вернулась на кровать и села, приняв позу зародыша. Казалось, что сил у нее осталось на один вздох, она фактически уже перестала существовать.
Илан пребывал в полной растерянности. Ему чудилось, что он уже видел это жалкое существо, но не мог вспомнить, где и когда. Возможно, она человек из его прошлого? Они были знакомы до того, как ему выжгли мозг? Кто она? Что делает в заброшенной клинике?
Актриса «Паранойи»… Иного объяснения не существует.
Он взялся за тумблер и навел объектив на незнакомку. Она услышала жужжание и слегка подняла голову, так что из-за плеча стал виден один глаз с расширенным зрачком. Во взгляде было столько ненависти, что Илан невольно поежился. Такой холодный взгляд бывает только у законченных психов.
Он заметил на стене за спиной зомби маленькие черные пятна, напоминающие слова, попробовал разобрать написанное, но она изменила позу, закрыв спиной часть пространства.
– Подвинься, – нетерпеливо прошептал он. – Подвинься, прошу тебя. Дай взглянуть, что там написано.
Он сдвинул камеру и наконец увидел, что все четыре стены исписаны одним-единственным словом: Жакоб.
Жакоб, Жакоб, Жакоб… Почерк четкий, почти каллиграфический. Буквы выведены очень тщательно. Что за навязчивая идея владела тем, кто покрыл каждый сантиметр заплесневевших стен именем Жакоб? Илан был потрясен, но у него возникло чувство, что он близок к пониманию, к разгадке истины. Неприглядной истины.
Некто внутри него знал женщину из палаты. А она знала Жакоба. А Жакобу был известен секрет отца. Все это чистое, лишенное какого бы то ни было смысла безумие, но иного пути к темным глубинам памяти у него нет. Возможно, в конце его ждет встреча с Гадесом, возможно, так и было задумано. Ну что же, он получит ответы на все свои вопросы и узнает тайну собственной личности.
Илан вспомнил о лестнице в одном из помещений морга, где стоял бак с соляркой. Завтра днем он возьмет ее и заберется на третий этаж. Если понадобится, вырвет решетки, разобьет стекла прутом и попадет в палату черноволосой женщины.
Почему лестницу оставили рядом с баком? Наверное, она тоже часть игры: «Найди лестницу и используй ее для…» Для чего? Он повернул голову к одному из экранов верхнего ряда в левом углу. Его внимание привлекло какое-то движение или проблеск. Мониторы слежения показывали темноту, и вдруг в самом низу экрана № 27 появилось световое пятно.
Кто-то двигался в темноте, неся в руке яркий фонарь.
Пятно света переместилось на экран № 26. Человек шел очень быстро. Илан занервничал и начал вглядываться в изображение, пытаясь уловить знакомую деталь, но видел только пол и стены. Его охватила паника. Может, это убийца? Что, если он готовится нанести очередной удар? Войдет в одну из комнат, например к Хлоэ, и…
Экраны № 22 и № 21… Рука вставляет в замок решетки ключ, висящий на большой связке. Значит, у призрака есть все задействованные в игре ключи и он может попасть в любое помещение, подняться на все этажи. Настоящий Мастер ключей [31] . Кто он? Гадес? Убийца с отверткой?
Экран № 4. Еще одна решетка.
Илан напрягся. Неизвестный направлялся не в жилую зону, он шел к нему.
Экран № 2. Луч света. Ощущение чужого присутствия. Звяканье ключей. На расстоянии метра, не больше, ключ входит в замочную скважину. Илан прижался к стене, готовясь нанести удар.
Ну давай, открывай эту чертову дверь!
Илан почти не дышал, спина покрылась ледяной испариной. Почему неизвестный не открывает дверь? Чего он боится?
Ключ вытащили из скважины.
Дьявольщина!
Илан бросил раздосадованный взгляд на экран № 2. Фонарь направили прямо на объектив, на темной поверхности вспыхнуло и тут же погасло яркое желтое солнце. Он приложил ухо к двери, не услышал ни звука, вернулся к экранам. Свет вспыхивал и тут же гас, как будто человек не хотел, чтобы его обнаружили.
Куда он направляется?
Илан начал опасаться худшего, он задыхался, чувствовал себя попавшей в западню крысой. Несмотря на камеры слежения, преимущество было на стороне неизвестного. Что делать? Бежать сломя голову? Разбудить остальных? Он подумал о Хлоэ, представил, как она оказывается лицом к лицу с врагом. Он не даст ей позвать на помощь, уволочет, как Моки или Лепренса. Илан все еще верил, что у них с Хлоэ есть будущее, и не мог бросить ее на произвол судьбы.
В воздухе резко запахло соляркой. Илан испуганно посмотрел на дверь. Жидкость растекалась по полу прозрачной лужей.
Он отступил назад.
– Зачем вы это делаете?
Щелчок. Огонек зажигалки на экране № 2. Тот, другой, решил его сжечь.
– Я знаю, кто вы. Вас зовут Люка Шардон.
Огонек на экране замер, как пламя свечи. Илан попал в цель. Не дождавшись ответа, он продолжил:
– В палате № 27 мужского крыла лежала Библия с вашим именем и фамилией. А еще я нашел там рисунки мифологических чудовищ. Точно такие же я видел на стенах клиники. Текст на листе бумаги, который лежал на животе мертвого Моки, написан почерком Санди Клеор, вашего лечащего врача. Я видел вас во сне, Люка. Вы были заперты в палате № 27, рядом стоял санитар – Алексис Монтень… Много лет назад вас держали в этой клинике… В моем сне вы спрятали кусок простыни в один из прутьев спинки кровати. Кровать на месте, а вот ткань исчезла. Я помню надпись: «II AN 2-10-7». Что такого важного было в полоске, оторванной от простыни? Расскажите, прошу вас.
Илан едва успел закончить фразу. Человек опустил руку, поджег солярку, и пламя вспыхнуло стеной. Илан метнулся к окну, выпрыгнул и остался лежать на снегу, глядя на огонь. Как это ни странно, свет на этаже не погас, пробки не выбило, значит щиток остался закрытым. Илан побрел назад, держась рукой за стену, дошел до угла и понял, что ветер перекатил факел на другое место, и он погас. Лицо у него совсем замерзло, дыхание было хриплым, ноги едва слушались, он почти ничего не видел из-под капюшона, но старался ступать по собственным следам и наконец оказался у окна, через которое выбирался из здания, перевалился через подоконник и попал в комнату, где было совершенно темно.
Илан сделал шаг вперед, наткнулся на стену, решил найти дверь и пошел налево, то и дело спотыкаясь.