– Устройся он в музей, мы бы нашли его уже сегодня, – посетовал Димка. – А торговых организаций в городе пруд пруди.
– Значит, он предпочел держаться поближе к Ядвиге, то есть к деньгам, – заметил Вадим, а Димка пожал плечами.
– Если верить людям, хорошо его знающим, он типичный ботаник. Сомнительно, что он организовал убийство Лотмана.
– По мнению нашей Девушки, в доме работал новичок, а ботаники иногда способны удивить.
– Разберемся, – вмешался Бергман. – Посмотри, что есть на Витю, – и продиктовал номер мобильного.
Я подумала, что разумный человек, готовясь заниматься весьма сомнительными делами, не станет регистрировать телефон на свое имя, и, судя по всему, оказалась не права. Очень скоро Димка рапортовал:
– Виктор Сергеевич Халявкин, прекрасная фамилия, кстати. Тридцать пять лет, проживает на улице Спартаковской, дом двадцать три, квартира семь. Вот еще кое-что интересное: дважды судим, оба раза за разбойное нападение. Второй раз получил шесть лет. Освободился три месяца назад. Не вижу, чтобы он где-то работал. Значит, в деньгах остро нуждается. Вы в чем этого типа подозреваете? В убийстве Шацкого? – Бергман пожал плечами, а Димка продолжил: – Я считаю куда более вероятным, что Шацкого и семью Лотмана убил один и тот же человек. Галина права, среди тех, кого они облапошили, втюхав подделки, оказался весьма опасный тип с криминальными наклонностями. И вот итог.
– Я бы с тобой согласился, – кивнул Бергман. – Но кое-что смущает. Лотмана расстреляли вместе с семьей. Допустим, это была казнь за совершенное им мошенничество. Почему бы тогда и Шацкого просто не пристрелить? Зачем его пытать?
– Хотели выяснить, кто еще в их банде.
– Ясуловича они знали, он ведь был экспертом.
– Значит, считали, что жуликов гораздо больше, и решили извести всех, – поднимаясь из-за стола, сказал Вадим. – В любом случае с Витей надо побеседовать. Похоже, он последний, кто видел Шацкого в живых.
– Что ж, поехали, – кивнул Бергман и повернулся ко мне: – Присмотри за Галиной.
– Я с вами, – ответила я.
– Этот человек, возможно, убил Шацкого. И перед этим пытал его. Встреча с подобным типом вряд ли входит в разряд обязательных для молодой девушки.
– Я на шухере постою, – упрямилась я, и Вадим меня поддержал:
– Пусть едет, посидит в машине.
Когда мы подъехали к двадцать третьему дому, Вадим отправился на разведку. Потом ушли Бергман с Димкой, а мне велели занять позицию под окнами. Виктор жил на втором этаже и вряд ли надумает прыгать, но если все же надумает, я должна сообщить об этом громким воплем и ни в коем случае не пытаться его задержать.
Мои компаньоны скрылись в подъезде, а я принялась томиться, делая вид, что просто прогуливаюсь, но на окна то и дело поглядывала. Створка одного из окон была открыта, ветер трепал тюлевую занавеску, но голосов я не слышала. Возможно, никого в квартире в настоящий момент нет.
Прошло минут пятнадцать, и в окне появился Вадим. Отодвинул занавеску в сторону и махнул мне рукой, предлагая присоединиться к остальным. Я заспешила к подъезду. Ни домофона, ни кодового замка здесь не было, оттого, наверное, подъезд облюбовали кошки. Пока я поднималась по лестнице, насчитала семь штук. Одни лежали на подоконнике между первым и вторым этажами, другие – на лестнице, ведущей на чердак.
Дом двухэтажный, и выглядел так, что человеку в здравом уме жить тут точно бы не захотелось. Я осторожно заглянула в приоткрытую дверь и очень удивилась, увидев симпатичную женщину среднего возраста в нарядном сарафане, она разговаривала с Бергманом.
– Явились вчера вечером, с тех пор и пьют. Он три месяца как вернулся, и жизни уже никакой. Мама на дачу сбежала, а мне здесь приходится, у меня работа, а дача за семьдесят километров, не наездишься. Дочка пока с мамой, осенью ей в школу, и как мы тут… ужас. Грех такое говорить, но лучше б его опять посадили.
Сразу же выяснилось, что это сестра Виктора. Выгнать его отсюда она не могла, отец, еще когда был жив, оформил на непутевого сына часть квартиры, и теперь из трех комнат одна принадлежала Виктору. После освобождения он нигде не работал, на что жил, неясно. Если деньги появлялись, то пил, а если нет, лежал в своей комнате на диване и смотрел телевизор. С пьяным была беда, а с трезвым еще хуже, в том, что жизнь не сложилась, он винил весь мир и родню в первую очередь. Оттого всячески старался отравить им жизнь.
Дверь в самую большую из комнат была распахнута настежь, я увидела Вадима и Димку, которые не спеша ее осматривали. Я подошла ближе и обнаружила на диване спящего мужика, бритого наголо и с голым торсом. Рубаха валялась на спинке дивана. Тут же, подогнув под себя ноги, дремал еще один субъект, а на полу – третий. Воняло в комнате так, что можно было лишиться сознания. На журнальном столе вперемешку с окурками, кусками хлеба и колбасы лежали деньги, видимо, поделенные на три части, а также стояли три бутылки виски, почти пустые.
Вадим в этот момент осматривал шкаф и позвал:
– Максимильян!
Бергман прервал разговор с сестрой и подошел к Вадиму, мы с Димкой из любопытства тоже присоединились. Прикрытые старым одеялом и тренировочными штанами, на дне шкафа лежали два свернутых холста. Вадим достал их, развернул, а Бергман кивком дал понять, что картины те самые, что пропали из дома Лотмана.
– Звоним ментам? – спросил Димка.
– Для начала приведем Витю в чувство. Надо побеседовать.
Привести в чувство спящего богатырским сном Витю оказалось совсем не легко. Витю встряхнули, похлопали по щекам, потом Вадим, горя нетерпением, ударил сильнее и не один раз. Витя открыл глаза, но лишь на мгновение, зато внезапно завозился отдыхавший на полу субъект.
– Менты… всех порву! – завопил он и так же внезапно отключился, но слово «менты», как видно, затронуло в Витиной душе некие тайные струны, он выпрямился, все еще сидя на диване, и обвел нас тяжелым взглядом.
– Вы кто? – спросил и громко икнул.
– Я добрая фея, – ответил Вадим. – Похож?
– Нет, сволочь ментовская…
Тут он получил в зубы и принялся ощупывать челюсть, глядя на Вадима с большой неприязнью.
– Что, Витя, не успел выйти, опять к хозяину захотелось? – весело осведомился Вадим. – Недолго музычка играла, недолго фраер танцевал. Икона где?
– В Караганде.
– Загнали уже? Ты давай не дури, сам знаешь, сколько тебе светит, одна надежда на явку с повинной.
– Икону толкнули, Толян помог, – неуверенно ткнул он рукой в сладко спящего по соседству приятеля. – Он не при делах. Мы с Митькой вдвоем… Где Митька? – Митькой оказался тип, недавно так отчаянно вопивший. – Вот.
– Значит, ты и Митька встретились с Шацким…
– Это кто такой?
– Лев Валерьянович.