– У нас есть хорошая пословица: «Насильно мил не будешь». А к сексуальному принуждению я вообще отношусь самым отрицательным образом. Шауреси – зло, и его надо уничтожить. И считаю закон о казни любого рабовладельца самым верным решением этой проблемы.
– Однако, граф! Да только за эти речи тебя должны казнить несколько раз в каждом из наших миров!
– Кстати, а у твоего сиятельства есть дети?
Хаккуси сразу напряглась и зашипела:
– Есть! Но ты не смеешь даже о них упоминать своим грязным языком!
– Значит, для своего сына не желаешь доли саброли? Но тогда ты и меня как отца должна понимать.
Какое-то время княгиня отчаянно боролась с желанием уничтожить гостя, но, видимо, последнее предложение все-таки сыграло свою роль в дальнейших переговорах.
– Значит, он тебе так дорог, что ты готов на все?
– Конечно. И хочу надеяться, что мне будет что предложить для выкупа.
– М-да? Ну-ну, тогда давай поторгуемся!
– А что твое сиятельство хочет?
– Да ничего! – резко ответила Хаккуси, хотя тут же в сомнении качнула головой. – По крайней мере, из того, что я уже потеряла. Этого ты мне и так не вернешь… Да и что такого ценного у тебя может быть?
– Вот. – Семен достал из кармана драгоценный камень. – Сокровища вот такой величины в очень больших количествах.
– У меня своих полно, девать некуда…
– Ну… тогда могу предложить волшебный шар с самой огромной и самой очаровательной молью Изнанки.
– Неужели? – засомневалась княгиня, показывая тем самым некоторую заинтересованность и уважение. – Редкая вещь, признаю. И в другой раз променять какого-то саброли на такой шарик – действительно выгодная сделка. Но у меня самой есть два таких экспоната магического мастерства, и порой сразу две великолепные моли летают по моей комнате и насыщают мою душу умиротворением и покоем.
– Но ведь три – было бы лучше!
– Нисколько! Можно так успокоиться от порхания сразу трех бабочек, что впасть в прострацию и умереть от голода. Хм! Чего так смотришь? Не знал, что ли?
– Да как-то не приходилось о таком слышать, – поник Загребной, хотя на самом деле лихорадочно перебирал в голове все то, что он мог бы предложить для обмена. В какой-то момент он даже о волшебном копье подумал, но сразу вспомнил о другом своем недавнем трофее: – Ну, раз тебя не прельщают блага мирские и чудеса межмирские, могу тебе предложить нечто самое желанное, о чем мечтают все Шабены мира Изнанки.
– Ой! Неужели такое возможно?! – фиглярски всплеснула ладошками княгиня. – Неужели я стану бессмертной и достигну двухсотого уровня?
Она рассмеялась, а стоящий за десятиметровой пропастью Семен смотрел на нее со всем возможным в его положении сарказмом.
– Слушай, сколько твоему сиятельству лет? – А когда смех замолк, добавил: – Такая большая тетя, а все еще в сказки веришь. Не бывает ни бессмертия, ни двухсотого уровня. А вот нечто великое, таинственное и прекрасное…
Он сделал паузу, которую грубо прервала фыркнувшая демонесса:
– Граф, кончай заниматься восхвалением того, что мне, скорее всего, и даром не надо. Говори конкретно!
– Хорошо, только потом не обижайся, что я тебя морально не подготовил. – Голос Загребного стал торжественным: – У меня есть великий рубиновый кристалл, который когда-то красовался в рубиновой короне у самого громадного телесного демона планеты Асмы.
Парочку мгновений Баталжьень сидела словно каменная. Что сразу насторожило торгующегося отца до предела. Поэтому последовавший смех показался ему совершенно неискренним:
– Подумаешь – рубин! Да таких булыжников по всему миру – тьма, лень собирать. Я ведь тебе уже сказала, что не бедная.
– Обидно! – Семен пожал плечами, словно в печали, а на самом деле готовясь к бою. – Но мне больше нечего тебе предложить за родного сына.
Хаккуси сделала вид, что размышляет и сомневается.
– Но с другой стороны, я ведь и в самом деле очень ценю собственных детей. Поэтому хорошо понимаю твое желание выручить сына, предоставить ему полную свободу.
– Значит?..
– А это значит, что я хоть и безмерно богатая, но подобный шанс чуток приумножить свое состояние упускать очень глупо. Поэтому я тут немного подумала и решила согласиться: ты мне доставляешь все, что перечислил, а я тебе отдаю своего саброли. А чтобы не откладывать дело в долгий ящик, решим это недоразумение как можно скорее: жду тебя на этом же месте в десять часов утра. Ай. – Она неожиданно скривилась от явно неприятных воспоминаний. – Боюсь, что утро у меня полностью занято. Поэтому сдвинем нашу встречу на вечер, то есть обмен произведем ровно через сутки.
Не стоило обладать детектором лжи, можно было и без хитро сделанных приборов понять, что хозяйка здешнего замка задумала какую-то пакость. Скорее всего, попытается забрать у графа все принесенные им сокровища, а потом безжалостно натравит духа Земерь или сама ударит чем-нибудь смертельным. По поводу отсрочки встречи, так это наверняка связано с желанием подстроить дополнительную ловушку.
Но с другой стороны, в самом деле оставался небольшой шанс, что на такие немыслимые богатства даже такая зажравшаяся в роскоши демонесса польстится, пойдет на увеличение своего достояния. Особенно если учитывать, как она напряглась при упоминании о рубине из короны Асмы. Похоже, она знает об этом камне нечто очень и очень интересное, и именно последнее предложение перевесило чашу торговли в сторону положительного решения.
Другой вопрос, что человеку следовало и проверять, и торговаться дальше.
– Вопрос еще в том, что я не бросаю нанятых мной на службу воинов в беде. Поэтому в довесок требую возвращения и той парочки пленников демонического мира, которые попались в вашу ловушку поздним вечером. Причем на их телах не должно быть ни единой царапины.
– А, этих… да нет проблем. Вечером их тоже приволоку, – покладисто согласилась княгиня. Но вслед за этим ее брови поползли вверх: – Мне, правда, показалось странным, что такая молоденькая и невероятно прекрасная демонесса согласилась служить у такого грубого и страшного мужлана.
Семен и сообразить не успел, а тем более обдумать свои слова, как с его губ сорвалось неудачное сравнение:
– Но ты ведь прельстилась на человеческого парня!
Глаза демонессы округлились, а рот искривила ехидная улыбка:
– О-о-о! Да у вас, я вижу, пахнет не просто боевой дружбой, а еще и чем-то большим? Жаль, что больше не поторговалась… – Заметив, что человек плотно сжал губы и молчит, как медуза, она грубо добавила: – Тогда как я от саброли ничего, кроме служения, не жду. От любого!
После этого прозрачная стенка вновь стала тускнеть, превращаясь в обычный камень. Загребной задышал более размеренно, а потом все-таки не сдержал свою ярость и со злостью сплюнул в пропасть.