Они приземлились около полуночи. Уилл встретил их в отдельном терминале, где они вместе стали ждать частный самолет Стронского. Уилл крепко стиснул в объятиях свою жену, и они быстро заговорили ни о чем, как это бывает со всеми супружескими парами, прожившими вместе много лет. Свэггер разыграл целый спектакль, знакомясь с Уиллом, и они обменялись очевидными шутками, хотя у Свэггера не лежало к этому сердце. Но этого требовали правила приличия, и он подчинился, поскольку чувствовал себя обязанным. Наконец Уилл отвез их в Москву, не догадываясь о том, что следом за ними ехала машина, полная боевиков Стронского, просто на всякий случай. Это была идея Стронского, и Боб ее одобрил.
Подъехав к жилому кварталу, они поставили машину на внутренней стоянке между шестиэтажными зданиями, возвышавшимися по обе стороны подобно стенам ущелья. Из-за позднего часа освещение стоянки было скудным. Все прошли в здание, на последнем этаже которого располагался корпункт «Вашингтон пост», а рядом с ним квартира Уилла и Кэти, с обилием свободных комнат. Все это Боб уже видел: место ему очень нравилось.
– Вы поднимаетесь наверх, – сказал он.
– Что?
– А я отправляюсь вон туда.
– Что?
Свэггер указал на неоновую вывеску, сияющую на первом этаже соседнего здания. Ярко-оранжевые буквы сообщали: «КОКТЕЙЛЬ-БАР», а рядом красовалось известное всему миру изображение этого зверя: наклоненный высокий стакан с улыбающейся оливкой внутри.
– Ты шутишь! – сказала Рейли.
– Нисколько. Я никогда в жизни не был так серьезен.
– Свэггер, я тоже опустошена. Но мы оба знали. Догадывались. Шла война. И такой конец – лучший из всех возможных. Незачем срываться с катушки.
– Нет, дело не в этом. Просто я должен вернуть один долг.
– О чем это ты?
– Меня осенило, пока мы летели в Москву. Я сложил все вместе. Этому человеку потребовалось долгих десять лет, но в конце концов он сделал дело. – Свэггер помолчал. – Я не знаю, кем он был, профессионалом или дилетантом. Но из архивов КГБ следует, что кто-то установил, что произошло с Милой, выследил Крылова и заставил его заплатить за все сполна. Ты только подумай – Крылов, пуп земли, но кто-то понимает, что тут нечисто, заваливает его, отрезает ему язык и отправляет в таком виде плавать. Величайшее оскорбление. Так расправляются с предателями. Вот я и решил, черт возьми, выпить за этого человека. Это единственная крупица справедливости во всей истории с Милой и сильными мира сего, которые объединились, чтобы ее уничтожить. Вот единственный человек, вступившийся за нее. Кем бы он ни был, он заслуживает того, чтобы за него выпили, и ради такого случая можно нарушить закон трезвости. Надо отдать ему должное.
– Пожалуй, я присоединюсь к вам, – сказал Уилл.
Карпаты
Яремча
Конец июля 1944 года
Крестьянин и Учитель торопливо поднимались по горной тропе, спеша оказаться по ту сторону хребта. Не прошли они и километра, как снизу из долины донеслись звуки советского наступления: частый треск выстрелов и грохот взрывов. Остановившись, партизаны прислушались, как где-то поблизости сражались и умирали люди. Казалось, бой длился целую вечность, однако в действительности он продолжался считанные секунды.
– Кто одержал верх? – спросил Крестьянин.
– Не знаю. Если из немцев уцелел хоть кто-то, кто сможет взорвать проход, наверное, победа в сражении за Наташино Чрево будет за ними. Если же наши перебили всех немцев, ущелье останется свободным, и это окажется еще одной блистательной победой товарища Сталина.
– Если немцы взорвут ущелье, зрелище получится впечатляющим. Пошли. Уверен, теперь мы в полной безопасности, но все же лучше двигаться как можно быстрее.
Они двинулись дальше по тропе, петляющей среди деревьев. Справа все плотнее смыкались горы, непреодолимые, уходящие ввысь. Сквозь редкие просветы между соснами были видны одни только горы – бесконечное море гор.
Взрыв прозвучал громко, несмотря на то что он произошел больше чем в двух километрах. Оба беглеца разом обернулись, глядя на огромный гриб раскаленных газов, который поднялся к небу и быстро рассеялся на ветру.
– Немцы поднаторели в обращении с взрывчаткой, – заметил Учитель.
Через какое-то время, когда улеглась пыль, в просвет между деревьями показались два бронетранспортера, ползущие по дороге на Ужгород. Вскоре машины скрылись из виду.
– Эсэсовские свиньи! – выругался Учитель. – Господи, ну почему ты помогаешь этим мерзавцам?
Партизаны прошли еще несколько километров, пока полностью не стемнело.
– Полагаю, мы ушли достаточно далеко, – заметил Учитель. – Здесь мы будем в безопасности.
Свернув с тропы, беглецы углубились на полкилометра в лес и нашли укрытие под двумя лежащими рядом здоровенными валунами. Они жадно набросились на хлеб и морковь, выкурили сигареты, которыми их угостили немцы, после чего тотчас же заснули. Если ночью кого-нибудь и мучили кошмарные сновидения, на следующее утро никто не проронил ни слова.
– Ну хорошо, – сказал Учитель, – теперь можно вернуться к ущелью и посмотреть, есть ли там наши войска. А может быть, теперь, когда проход перекрыт, им нет смысла оставаться в горах, и они возвратились обратно в Яремчу. В этом случае нам также придется спуститься вниз и доложить о том, что произошло.
– Да-да, – согласился Крестьянин, поднимаясь с земли.
– Подожди, сначала нужно кое о чем поговорить. Садись.
Крестьянин послушно опустился на землю.
– Думаю, надо сочинить историю и рассказывать каждому свое. По разным причинам. Слушай внимательно, я кое-что скажу, что должно тебе помочь.
– Говори.
– Ты любишь Милу, и я ее люблю, она была героем и заслуживает того, чтобы ее помнили вечно. Однако ты ни в коем случае не должен никому рассказывать о том, что был вместе с Людмилой Петровой.
– Что? Почему?..
– Тут замешана политика. Ты в этом ничего не смыслишь. Я и до конца войны не смогу тебе объяснить, что к чему. Но может так случиться, ввиду различных причин, что нашу Милу сочтут предателем. Поверь мне. Я прекрасно понимаю, что так не должно быть, но тут ничего не поделаешь. Поэтому тебя, вместо того чтобы наградить за помощь Белой Ведьме, подвергнут допросам и поставят к стенке. Понимаешь?
– Мила прикончила этого подонка Гределя. Она…
– Это не имеет никакого значения. Важно только одно: кто всем заправляет? И этот человек, кто бы он ни был, постарается устранить всех, кто близко общался с Милой. Вот как обстоят дела. Далее, пожалуйста, не говори о том, что ты воевал в отряде Бака. Если советская власть увидит в нем украинского националиста, она и тебя сочтет преступником, раз ты был вместе с ним. Как знать, быть может, именно комиссары расправились с ним. Я только предупреждаю тебя, но именно так они и обделывают свои дела. Понимаешь?