Тем временем, наверное, от безуспешных попыток хоть что-нибудь вспомнить, у меня начала болеть голова. С каждой минутой боль становилась все сильнее и сильнее. Вскоре мне стало так плохо, что хоть кричи, но я по-прежнему не могла произнести ни слова…
И вдруг я почувствовала, как на лицо льется вода.
«Меня решили утопить», — мелькнула паническая мысль, но в тот же миг я отметила, что боль постепенно стихает и ко мне возвращаются силы. Вскоре я поняла, что могу двигаться.
Я открыла глаза и приподнялась на локтях. Я была в квартире ведьмы, лежала на столе в ее большой комнате, слева и справа от меня горело по три свечи, и еще одна стояла в ногах. В квартире было тихо. Осторожно, стараясь ничего не опрокинуть, я слезла со стола на пол и огляделась. Ни старухи, ни Маши в комнате не было. Зеркала занавешены, шторы задернуты, прялки, которая раньше стояла у окна, нигде не видно. Неожиданно мне показалась, что в коридоре раздаются чьи-то тихие шаги. И в самом деле, через мгновение за спиной скрипнула дверь. С ужасом я обернулась, гадая, как отбиваться от этого злого существа, превратившего мою жизнь в кошмар, и увидела перед собой… Машу.
Это была моя милая Никитина! Она стояла возле двери с каким-то странным бокалом на длинной ножке и хлопала глазами.
— Машка! — бросилась я к ней.
— Ирка! Ирка! — закричала она. — Как хорошо, что ты очнулась! — Мария буквально душила меня в объятиях.
— Что ты здесь делаешь? Как мы здесь оказались? Что случилось? — тут же задала я ей кучу вопросов. — Впрочем, все потом, нам надо скорее уходить отсюда! — И, не дожидаясь ответа от подруги, я потащила ее к двери.
— Стой! Нам надо дождаться ее. Не думала, что ты очухаешься так быстро. Я так испугалась, когда воду пролила! Она, бабушка от Еремеи, говорила, чтобы я читала, пока вода не почернеет, и после этого ты придешь в себя…
Я круглыми от удивления глазами смотрела на подругу.
— Маш, ты о чем? Кого мы здесь ждем? Какая еще бабушка от Еремеи? Откуда она взялась? И почему ты читала за…
— За упокой? — перебила меня Мария. — Так она велела.
— Да кто «она»?!
— Бабушка… подошла и говорит…
— Постой, она была вся в черном и с клюкой, да? А на носике у нее красовалась бородавка? И вы меня сюда принесли и все вот это поставили? — указала я на стол.
— Ага, — кивнула Никитина. Теперь она стояла с круглыми глазами.
— Так это ведьма! Где она сейчас? Пошли отсюда скорее! Чего мы здесь стоим! — закричала я и выскочила в прихожую. — Обманула тебя эта «бабушка»! На шабаш карга улетела, а нас здесь оставила, так что бежим! Нам надо вдогонку! — Я крутила замки, но дверь не открывалась, должно быть, злая старуха предусмотрительно что-то сломала, чтобы мы не могли выйти.
— Что ты вцепилась в эту чашку?! Помоги мне! — закричала я на Никитину.
Маша послушно поставила бокал на пол и тоже попробовала открыть дверь. Ничего не получалось. Мы начали колотить руками и ногами, надеясь, что, может быть, соседи услышат и придут на помощь, взломав дверь. Но никто не приходил. Вскоре мы выдохлись и перестали барабанить и кричать.
— Сколько времени? — спросила я, садясь на пол под вешалкой.
— Девять.
— Надо непременно успеть на шабаш до трех! Надо что-то сделать! — всплеснула я руками и огляделась по сторонам в поисках телефона. Нам срочно нужно позвать на помощь! Но аппарата у ведьмы не было — только в углу сиротливо торчала пустая розетка. Вскочив, я бросилась в комнату, раздвинула шторы, открыла окно и оглядела двор. Все как обычно. На скамейках сидели бабушки, на качелях — дети, которых родители еще не загнали домой, возле гаражей наши сверстники слушали магнитофон и травили байки.
— Ты что намерена делать? — подбежала Никитина. — Не вздумай прыгать. Напоминаю, это пятый этаж!
— Хорошо, что не десятый. Значит, так, я предлагаю кричать, что у нас пожар, тогда люди позвонят ноль один, прикатят пожарники, и мы по их лестнице спустимся вниз!
— Люди подумают, что мы прикалываемся, так как у нас огня не видно и дым из окон не валит!
— Устроим! Сожжем скатерть, подпалим шторы, еще что-нибудь.
— Нет, это не выход, — рассудительно сказала Маша. — Подумай, сколько могут ехать к нам эти пожарники, а ведь выскочить на лестницу в случае чего мы не можем. Хочешь отравиться угарным газом? Мы рискуем действительно спалить квартиру и себя угробить.
Я еще раз оглядела двор. Ну, что же мне такое кричать? Уж явно не «люди добрые, помогите, нас заперли!».
Я оглядела комнату. В тишине квартиры где-то зловеще тикали часы. Внутри все сжималось от страха и волнения. Еще немножко — и начну паниковать и биться в истерике!
— Может, здесь есть веревка? — спросила я сама у себя.
— Ирка, у тебя с головой все в порядке? Ты у нас кто, горная альпинистка или ученица десятого класса со средними физическими способностями? Да и как ты намерена закрепить эту самую веревку? Если ты начнешь спускаться по ней, то попадешь или на тот свет, или в реанимацию!
— Скорее всего, первое, — чуть не плача, сказала я, — даже «Скорую» вызвать некому будет, смотри, все бабульки уже расходятся.
— Может, попробуем вышибить дверь? — чуть помолчав, заговорила подруга.
— Бесполезно. У нас не хватит сил! Или ты записалась в Арнольды Шварценеггеры? — В отчаянии я снова села на пол и уставилась в потолок.
Какое-то время мы сидели молча.
— Ты бы мне все-таки объяснила, что случилось? — наконец прервала я тишину комнаты. Мария вздохнула и начала рассказ:
— В общем, я увидела, что Паша идет. Подошла к нему, начала болтать о всякой ерунде, не зная, как к основному разговору о ночной поездке подступиться. Болтаем, болтаем, я все колеблюсь, раздумываю, оборачиваюсь: вдруг тебе в голову что-то путное пришло, смотрю — а над тобой эта старушка стоит. Я еще сначала подумала, что это бабушка какой-нибудь из девочек, прогонять тебя пришла, чтобы место, значит, для игры вернула. Вижу, а у нее губы шевелятся, вроде она что-то над тобой шепчет. Я Пашке говорю: «Подожди». И подхожу к тебе, а она мне сразу: «Тебя Машей зовут?» Я удивилась, говорю: «Да». А она: «Я от Еремеи. Подруге твоей угрожает опасность. Я пришла, чтобы помочь ей». Я еще больше удивилась и говорю: «Так Еремея же уехала в монастырь?» Думаю, ну, откуда ей было знать, что ты колечко это потеряла? А она мне: «Еремеюшка там поворожила и дурные вести почувствовала. Я ее подруга, вместе магии обучались, она сама сейчас молитвы праведные читает, а меня попросила отправляться сюда. Злая ведьма знает, что заслона у Ирины больше нет, и теперь пуще прежнего с нее силы тянет». Понимаешь, Ир, она говорила про Еремею, знала наши имена, знала, что с тебя молодость тянут… Я и не заподозрила ничего. Ну вот, а дальше она сказала, что тебя надо скорей доставить к ней в дом. Я тут же тебя тормошить начала, а старуха и говорит: «Не старайся даже, ведьма на твою подругу поставила заклятье «сонный замок», и Ирина теперь сможет проснуться, только если над ней до наступления шабаша в моем доме обряд совершить. Ведьма этот «сонный замок» для того поставила, чтобы девочка ей ничем помешать не смогла, спала бы себе спокойненько и спала, а ведьма бы тем временем силы из нее тянула и тянула. А как шабаш пройдет, так жертва ее и вовсе дышать перестанет!» Я как это услышала, так перепугалась! Скорей закивала ей: «Да, да! Понесли скорее!» Мы с ней тебя попытались поднять, но нам тяжело было. Ты хоть худая, но, оказывается, такая тяжелая! Тогда я вспомнила про Воронова. Он стоял, уставившись на нас. Я к нему подбегаю и говорю: «Ирка заболела. Ей плохо очень, она в сознание не приходит. Эта бабушка — наш знакомый врач, надо срочно отнести Иру к ней». Паша предложил «Скорую» вызвать. А я ему твержу: «Пока эту «Скорую» дождешься, Ирке тут совсем плохо станет. Ты лучше помоги нам ее дотащить, а уж в квартире, пока бабуля будет ей помощь оказывать, я сама «Скорую» вызову». В общем, он тебя через плечо перекинул и понес. Бабка дорогу показывала. Пришли, бабка говорит: «Клади ее прям здесь, на пол». Паша: «В прихожей?» Она: «Да, в прихожей. И уходи скорее, я ее лечить буду». Мы Павла вытолкали, а она мне: «Быстрее-быстрее», — и двери в эту комнату распахивает. «Надо ее на стол положить». Мы тебя с трудом на этот стол брякнули, а она тут же из шкафа семь свечей достает и ставит вокруг тебя… Кстати, давай их потушим, а то и вправду пожар будет.