– Это не важно.
– У вас грязь на штанине…
Мужчина опустил глаза, нашел земляное пятно, стал вытирать. Оно не отходило.
– Попробуйте водой. – Кир протянул ему бутылку минералки.
Пока незнакомец пытался привести в порядок брюки, Кирилл рассматривал его. Взрослый, невысокий, очень приятный. Одет хорошо, добротно. На запястье солидные часы. Видно, не бедствует.
Кто он?
Неужели тот самый…? Жених?
– Хотите выпить? – спросил он вдруг, закончив оттирать грязь. Пятно отошло не до конца, но хотя бы не бросалось в глаза.
– Я не пью, – ответил Кир.
– Жаль.
Мужчина пошел прочь.
– Подождите, – окликнул его Кир. – Я не буду пить алкоголь, но могу с вами посидеть.
Мужчина, несколько секунд подумав, ответил:
– Годится.
– Только я минут пять побуду здесь. Потом весь в вашем распоряжении.
– Буду ждать в машине. – Он назвал марку и номер. – А называть меня вы можете «Док».
Не ошибся он, значит, в предположениях. Тот самый таинственный жених.
Что ж, неплох. Но Кир ожидал большего. Когда представлял Дока, думал, что он невероятно притягателен и харизматичен. Эдакий сногсшибательный мерзавчик. А этот мужчина… Обычный. Привлекательный, да, успешный, но не из тех, кто может вскружить голову юной и прекрасной девушке.
Когда Док ушел, Кир возложил на могилу цветы. Постоял возле нее, поговорил с Олесей. Если бы не данное ее любовнику обещание, задержался бы на полчаса. Киру нравились кладбища. Они умиротворяли. Но только не во время похорон. Поэтому при возможности он избегал присутствия на погребениях, приезжал на могилу через несколько дней. Сидел или стоял возле нее какое-то время, а потом отправлялся гулять по погосту. Изучал памятники, рассматривал лица усопших на портретах, читал эпитафии, высчитывал, сколько прожил тот или иной человек, погребенный под слоем земли.
Это повелось с детства. После того как с Киром произошло несчастье, его отправили в деревню к отцовской сестре. Решили, там ребенку будет лучше – в глуши народ добрее, стрессов и суеты меньше, свежий воздух и продукты экологически чистые. Родители надеялись, что все это в комплексе благотворно повлияет на здоровье Кира. Он окрепнет, а то чахлый совсем и худой до прозрачности.
Тетку величали Антониной, но она велела звать себя Тосей. Она была самой старшей из пятерых детей. Отец Кира – младшим. Все братья-сестры из деревни уехали, одна Тося осталась. Ей было около шестидесяти. Но никто не дал бы ей и сорока пяти, если б увидел обнаженной…
Кир видел! Ведь они вместе ходили в баню.
– Тося, ты такая красивая! – восхищенно выдохнул он, когда тетка впервые предстала перед ним без своих старушечьих нарядов и платка на голове. Статная, с гладкой кожей и волнистыми волосами до ягодиц.
– Знаю, – хмыкнула она. – Первой девкой на деревне была когда-то.
– А почему тогда замуж не вышла? – Тося была старой девой.
– Чистоту хотела сохранить.
– Так пошла бы не за работягу, они обычно грязные да бухие, а агронома или председателя колхоза, – возразил бесхитростный Кир. – И ходила бы с ним раз в неделю в баню.
– Дурачок, я о другой чистоте. Не тела – души. О невинности то есть. Женщина, когда замуж выходит, теряет ее.
Тогда он все равно ничего не понял. Только когда вырос.
Тося была со странностями. Телом женщина, причем красивая. Душой – ребенок. Основной инстинкт так и не пробудился в ней. Секс ее не интересовал совсем. Зато она обожала играть с Киром в прятки. Придумывать страшилки и рассказывать их на ночь. Любила качаться на качелях, которые привязывала к веткам старой яблони, давно не плодоносящей. А еще ходить на кладбище.
Находилось оно в пяти километрах от деревни. Большое, старое, с кучей заброшенных могил и несколькими разоренными дореволюционными склепами. Каждую неделю Тося ходила туда. И брала с собой Кира. Они блуждали по рядам, останавливаясь то у одного памятника, то у другого. Первое время тетка рассказывала племяннику о захороненных людях (казалось, она знает их всех), показывала своих любимцев. Среди них красивый молодой офицер, погибший в Афгане, девушка, покончившая собой из-за несчастной любви, бабуля, которую внуки отравили, чтоб унаследовать дом. Им Тося на могилы возлагала цветочки. Иногда горсть ягод или грибов, что собирала по дороге. Вскоре у Кира появились свои любимцы. Он, точно как и тетка, приносил им подношения. Цветы и ягоды. А одному малышу, скончавшемуся в возрасте двух лет от гриппа, оставил свою лучшую машинку. Если бы тот выжил, ему исполнилось бы шесть, как Киру на тот момент.
Домой с кладбища они приходили под вечер. Топили баню, кушали картошку с солеными рыжиками, мылись, пили чай с конфетами, что взяли с могил, и заваливались спать.
Это было замечательное время. Кир был по-настоящему счастлив. Он с радостью остался бы с Тосей. Пошел бы в поселковую школу, завел кроликов, научился ставить капканы, ловить рыбу и… разговаривать с покойниками. Тося обещала научить его. Все истории об умерших, что она рассказала племяннику, были поведаны ей ими самими.
Он прожил у Тоси четыре месяца. Близилась зима. По бездорожью ходить на кладбище стало сложнее. Но они все равно не изменяли своей привычке проводить там всю субботу. Им для полного счастья только болотных сапог не хватало. И написали они письмо родителям Кира. Попросили привезти им по паре. А еще валенки с калошами, но только мальчику – у Тоси свои имелись. И стали с нетерпением ждать приезда родственников.
Те явились спустя две недели. Но почему-то без сумок. Взяли Кира в охапку и увезли в Москву. Но перед этим устроили Тосе скандал. Отец кричал, что не для того он оставил на ее попечение сына, чтобы она таскала ребенка по кладбищам (они бесхитростно обо всем рассказали в письме).
– А что в этом плохого? – недоумевала Тося.
– А что хорошего? В поселке есть дворец культуры, там кружков много, нет бы записала его в какой! Книжек мы сколько ему привезли, хоть одну прочитал? Я знаю, он умеет. Так нет, пацан твои истории о покойниках слушает. Они интереснее!
– Так они и правда интереснее. Потому что правдивые.
– И почему ты кормишь его конфетами с могил? Я оставил тебе денег на нормальную еду.
– Мы поминаем усопших. Сладости на могилы для того и кладут, чтоб их ели.
А потом подключилась мама. Ее возмущало, что тетка не надевает купальника, когда моет Кира в бане.
– Ты хочешь, чтоб мой сын стал извращенцем?
– Нагота – естественна, – парировала Тося. – Мы голенькими вошли в этот мир…
– Как мы могли оставить ребенка на эту темную, не совсем нормальную женщину? – стонала мать и торопливо собирала вещи Кира.
А он плакал и умолял оставить его с Тосей. Но его никто не послушал!