– В любом случае спасибо, что согласились встретиться со мной и хоть немного ввели в курс дела.
– Не уверена, что слишком помогла вам. Но, пожалуйста, держите меня в курсе своих поисков. Мне бы очень хотелось послушать, как вы поете. Мы с мужем, когда бываем в Лондоне, часто посещаем сольные концерты певцов в Уигмор-Холле. Я имела счастье слышать там дебютные выступления многих замечательных вокалистов, известных ныне всему миру. Быть может, в один прекрасный день я побываю и на вашем дебютном концерте в этом зале.
Мелисса поднялась из-за стола и стала искать глазами официантку.
– Не вздумайте! – тут же возмутилась Либби. – За все плачу я!
Они попрощались, договорившись поддерживать связь по электронной почте. И Мелисса заторопилась на улицу. Захотелось побыстрее вдохнуть в себя свежий воздух после той духоты, которая стояла в универмаге. Замкнутые пространства и длительные разговоры всегда излишне напрягают ее голосовые связки. Она решила немного прогуляться пешком и полюбоваться праздничной иллюминацией, которой украсились к Рождеству улицы и витрины магазинов. Особенно красочными были витрины в крупнейшем универсальном магазине Лондона «Селфриджез». Потом она свернула на менее шумные улицы, пытаясь обдумать все то, что рассказала ей Либби.
Итак, Каролина Ллойд-Джоунз была алкоголичкой. И ее отец Лью тоже. Что это? Простое совпадение? Или за этим кроется нечто другое? Но, по крайней мере, сейчас она знает фамилию Каролины по мужу. Знает, где находится ее поместье в Шотландии. Если у этой женщины был ребенок, то должна стоять ее подпись на свидетельстве о рождении. И тогда она может сличить все подписи и решить, является ли старуха их родственницей. И если да, то стоит ли ей и дальше заниматься ее поисками?
После той информации, которую изложила ей Либби, она совсем не была уверена в необходимости продолжения поисков. Все так сложно и все так запутано. Она дошла почти до конца Хай-стрит и остановилась на светофоре, чтобы перейти на другую сторону улицы. И вдруг что-то промелькнуло в ее сознании, словно легкая тень скользнула мимо, и она явственно услышала голос отца. Четкий ясный голос прошептал ей на ухо: «Прошу тебя, Мел! Продолжай!»
Калли медленно брела по узкой тропинке между изгородями, наслаждаясь красотами Котсволда. Она с удовольствием вдыхала в себя запах свежевспаханной земли. В воздухе пахло весной: первая нежная зелень покрыла придорожные кусты и деревья. После восьми лет работы в городском баре при отеле Калли перебралась в глубинку, поближе к тихим деревенским пабам. Перебивалась случайными заработками, временной работой и подработками в местных пабах. Разносила клиентам пиво и закуску. Народ здесь был неприхотлив, довольствовался пинтой пива и куском пирога. И ей заработанных чаевых вполне хватало на собственную выпивку. Не о такой жизни мечтала она когда-то в юности, но все же это тоже была жизнь.
Ее созерцательные размышления были прерваны жалобным визгом собаки, долетавшим из-за живой изгороди. Мужской голос свирепо орал и ругался на псину. Калли подбежала к воротам и зашла внутрь, чтобы посмотреть, что происходит. Фермер, в котором она сразу же признала одного из завсегдатаев деревенского паба «Повозка и лошади», где как раз и подвизалась сама на сегодняшний день, отчаянно колотил палкой овчарку. Лицо его было налито кровью от ярости. Собака извивалась от боли и отчаянно визжала, поджав хвост. Она была старой и очень худой для сторожевого пса.
Калли почувствовала, как в ней закипает праведный гнев.
– Ты что это творишь, Боб Флетчер? – рявкнула она сердито.
– Проваливай отсюда, пока кости целы! Вали в свой бар!
– Как ты смеешь так жестоко обращаться с собакой?
– Собака – моя, что хочу, то и делаю с ней. Тварь непослушная! Убью!
– Она совсем у тебя отощала, бедняга! – проговорила Калли, подходя ближе. Мужчина поднял палку вверх, предупреждая остановиться.
– Не подходи ко мне, тварь! И не корчи тут из себя даму, Калли. Ты всего лишь грязная девка из деревенского паба, вот ты кто! А потому уноси ноги подобру-поздорову, пока я их тебе не перебил.
В глазах мужчины сверкнула неприкрытая угроза. Он был из тех завсегдатаев, которые любили при случае распустить руки, хотя Калли никогда не давала ему повода и не поощряла его сомнительных ухаживаний.
– Бедняжка! Ты ее, должно быть, ранил! Позволь мне взглянуть на нее поближе.
Калли не боялась таких свирепых бульдогов, как этот Флетчер. На подобных типов, размахивающих своими палками в разные стороны, она достаточно насмотрелась в концлагере. Внезапно ей померещилось, что она снова оказалась за колючей проволокой и снова стоит на плацу, не в силах пошевелиться, но надо двигаться, иначе будут бить. Видение было таким явственным, словно у нее перед глазами мелькали кадры из хорошего знакомого, виденного много раз фильма. «Я боролась за свободу, спасала свою жизнь, для чего? – мелькнуло у нее. – Ради того, чтобы меня осыпали оскорблениями у себя на родине?» Однако желание осмотреть съежившуюся от боли собаку возобладало. Она сделала еще шаг, и тогда Флетчер преградил ей путь с палкой наперевес. Он был невысокого роста, но крепко сбитый и обильно поросший щетиной, словно хряк. Густые черные волосы торчали у него даже из ушей и ноздрей.
– Пропусти! – скомандовала ему Калли.
– А то что? – поинтересовался он издевательским тоном. – Это – моя земля! Ты вторглась в чужие владения, тварь!
Он поднял палку, скорее позируя, чем реально собираясь пустить ее в ход. Но инстинкт самосохранения сработал мгновенно. Откуда-то из дальних закутков памяти сами собой всплыли все те навыки рукопашного боя, которым ее когда-то обучали в разведшколе. Калли сделала шаг в сторону и тут же ринулась вперед, застав обидчика врасплох. Выхватила из его рук палку и, вне себя от ярости, со всего размаха опустила ее на плечи Флетчера.
– Вот сейчас ты на собственной шкуре прочувствуешь, что чувствовала твоя несчастная псина! – выкрикнула она, продолжая наносить удары, не испытывая ни малейшей жалости к этому ничтожному типу. Мужчина корчился от боли, а она все лупила его и лупила, давая выход накопившейся в ней злости. Она вымещала на нем все ту ненависть, которую в свое время вызывали у нее стражники и надзиратели, забивавшие насмерть свои жертвы. Удары сыпались на Флетчера до тех пор, пока он не рухнул на землю и не свернулся калачиком, пытаясь защититься от ее ударов. И только тогда Калли очнулась и поняла, где она и что делает. Но этот жалобно хныкающий червяк не вызвал в ней ни капли жалости, разве что холодное презрение.
Калли вытащила собаку из-под изгороди, оставив Теда лежать там, где он рухнул. Флетчер тяжело дышал, ему было больно, но ничего! Выживет! Зато больше не поднимет палку на несчастную псину.
Собака оказалась на удивление легкой. Всю дорогу Калли несла ее на руках. Она вернулась к себе в фургон, стоявший на задворках паба, который служил ей прибежищем в летние месяцы.