− Привет, − сказал брат брату, едва открыв глаза и увидев белый свет. − Как спалось?
− Хорошо спалось. − Венегор потянулся, взгляд его коснулся пустого стола.
− А где же привычные молоко и хлеб? − не понял он.
− Вероятно, мама забыла про нас, − с досадой произнес Даниэль.
− Пойду поищу ее, − сказал Венегор и вышел в коридор.
Он заглянул в соседнюю комнату − пуста. Потом прошел на кухню, но и там не обнаружил никого. Дверь в родительскую спальню оказалась заперта. Поэтому он вернулся обратно.
− По-моему, мама еще спит. Странно, я не помню, когда она просыпалась позже нас.
− Ты стучался в спальню?
− Да, она закрыта.
− Действительно странно. − Даниэль слез с кровати, надел черную рубаху, серые вязаные штаны и кожаные сандалии с плетеным ремешком, и ленивым шагом направился к двери. Через минуту Венегор услышал его испуганный голос.
− Скорее, Венегор, иди сюда! − надрывался тот из родительской спальни.
Когда туда вбежал Венегор, он увидел брата, стоящего возле изголовья материнской кровати. Голова его была опущена, руки тряслись. Венегор перевел взгляд туда, куда смотрел Даниэль, и…
Мама, его родная мама лежала с широко открытыми глазами, недвижимая, без чувств на белой измятой постели. Лицо ее было белее мела, в глазах блуждала темно-синяя дымка. Она словно еще продолжала смотреть свой сон, что сулил ей безмятежность и покой. Сон, содержание которого теперь не узнать никому.
− Ее глаза открыты… − прошептал Венегор, не веря в то, что видит. − Нужно позвать лекаря…
− Она мертва, − холодно сказал Даниэль, и Венегор вздрогнул от констатации ужасной правды. Слова брата ранили его в самое сердце. Сказанные голосом судьи, они не имели ничего общего с трагедией.
− Боюсь, что лекарь уже не поможет.
Именно в тот момент Венегор впервые что-то заподозрил.
− Господи, как же так? − наконец он осмелился подойти ближе. − Из-за чего?
− Не знаю, − Даниэль замотал головой. − Она умерла во сне. И, судя по всему, случилось это глубокой ночью, − его ладонь легла на холодный лоб матери. − Тело почти остыло.
− Боже… − слезы застили глаза темной пеленой, и Венегор был вынужден зажмуриться. А потом он стал растирать глаза руками. До красноты, до боли, то и дело щурясь и моргая.
− Не самая плохая смерть, − выдохнул Даниэль.
− Как ты можешь так говорить о маме? − ужаснулся Венегор. Слезы его душили, слова давались с трудом.
− А что такого я сказал? − Даниэль пожал плечами. − Умереть во сне ведь лучше, чем, скажем, умереть от ран или прямого попадания копья в сердце. Разве не так?
− Замолчи! − Венегор повернулся к брату. − Вечно ты не следишь за своим языком!
− Я просто выразил свою мысль.
− Идиотские у тебя мысли! Нужен лекарь, и немедленно! − С этими словами Венегор выбежал из спальни.
− Так зови, − кивнул его брат. − Конечно, зови. − И опустил мертвые веки матери двумя пальцами дрожащей руки.
Через полчаса в доме семьи Калот лекарь по имени Таот, мужчина далеко за сорок, с длинной бородой и в шляпе-конусе из фетра, коснулся бесчувственной руки Варвары и произнес:
− К сожалению, сделать уже ничего нельзя. Душа ее покинула этот грешный мир несколько часов назад.
− Что же послужило причиной смерти? − спросил Даниэль в то время, как его младший брат стоял в углу, опустив голову и, скованный отчаянием и скорбью, не мог поднять глаза.
− Не знаю. − Таот задумался, щипля пальцами густую бороду. − Похоже на отравление. Но зачем? − Риторический вопрос повис в воздухе. − Все это очень странно. Вполне возможно, что это самоубийство. Мне нужно еще раз внимательно осмотреть тело. Только тогда я смогу сказать что-то конкретное. Вы позволите, чтобы я вызвал помощников? Мы перенесем тело вашей матери ко мне в дом. Там я не буду тревожить вас.
− Нет! − воскликнул Даниэль. − Вы в своем уме? Она умерла в этой спальне и будет находиться здесь до похорон! Это ее дом, и никуда забирать ее отсюда мы не позволим.
− Но это необходимо для установления причины смерти. Неужели вы не понимаете? − вопрос лекарь адресовал скорее Венегору, чем Даниэлю, ибо надеялся на холодный разум, который еще сохранился хоть у одного из братьев.
− Спасибо, но мы с братом против того, чтобы к ней кто-либо прикасался. Если вы не можете сказать, от чего она умерла, прошу вас, уходите. Дайте нам побыть с нашей мамой наедине, − ответил снова старший брат.
− Я могу сказать, но для этого мне необходим более тщательный осмотр, который я могу провести только у себя дома.
− Уходите, − Даниэль указал лекарю на дверь.
− Вы должны понимать, что это уже не только ваше внутрисемейное дело! − Таот посмотрел на Венегора, ожидая поддержки, но парень по-прежнему молчал. − Любая странная смерть подлежит расследованию, и проводить его должны скобры Мегара.
− Мы на это не пойдем. Ни к чему нам это. Мать нам уже никто не вернет. Так зачем тревожить ее сон ненужными исследованиями?
Растерянный лекарь был вынужден покинуть дом ни с чем. Даниэль знал, что вскоре он вернется. И вернется не один. Но до того времени он успеет уничтожить все улики.
− Что ты думаешь по поводу всего этого? − спросил он Венегора, когда лекарь ушел.
− Ничего. Мне нужно побыть одному. − Венегор пропал в своей комнате. И не выходил оттуда до следующего утра. Но когда вышел, то первое, что он сделал, это отыскал брата (тот спал в гостиной, уронив голову на стол) и спросил.
− Это ведь ты сделал, Даниэль?
− Что?
− Убил нашу мать.
− Ты, верно, с ума сошел, − по лицу Даниэля растеклось изумление, казалось бы, непритворное, но Венегор ему не верил.
− Она никогда не закрывала дверь. Ее закрыл ты. Незадолго до ее смерти. И открыл утром ее тоже ты.
− Это все твои фантазии, братишка. Мне незачем было это делать.