Анна решительно отодвинула дверь гардеробной, с сожалением оглядывая ее содержимое. Кое-что ей придется оставить – подарки, купленные Антоном. Она с болью вспомнила, с каким воодушевлением он выбирал ей шубу – великолепный баргузинский соболь – на день ее рождения год назад. При своих гонорарах она и сама могла себе позволить такую дорогую вещь. Но Анна, женщина бережливая, никогда бы не ухнула астрономическую сумму на, строго говоря, одежду. Ее, девочку из небогатой семьи, приучили тратить деньги разумно – особенно, когда они достаются таким каторжным трудом. Но в этом было что-то невозможно романтичное – ее возлюбленный покупает ей соболью шубу! Как в сказке!
Погладила темный мех с сединой, мягкий и нежный. Длинное, до пят, манто с огромным капюшоном, легкое, как шелковый палантин – не единственная роскошная вещь, подаренная ей Антоном. Пару бриллиантовых серег она получила от него по случаю годовщины их знакомства, два кольца – одно с бриллиантами, другое с жемчугом и опалами были куплены им у Cartier во время их путешествий… И многое другое – костюм от Chanel, дорогая итальянская обувь… Но ничего ей не жаль оставлять так, как эту шубку. Она медленно закрутила волосы в узел и вдела в уши серьги – они сверкали невообразимо… Унизала пальцы кольцами… Застегнула на высокой шее жемчужное ожерелье – единственное из драгоценностей, что она могла забрать с собой. Накинула шубку на плечи… Повертелась перед зеркалом. Она же женщина, в конце концов…
От этого занятия, приятного и грустного одновременно, ее оторвал звонок домофона. Это Мигель, а она совершенно не готова! Ничего так и не собрала. Шубка соскользнула с ее плеч и мягко упала на пол…
Мигель позвонил в дверь один раз, другой, третий. Анна не открывала. Он нажал на кнопку и не отпускал ее почти минуту. Никакого ответа. Бесполезно. Она не откроет. Она передумала. Отойдя от двери, он сел на ступеньку лестницы. Не торопясь, достал пачку «Gauloises» и вытряс сигарету. Все так же неспешно закурил, пытаясь сообразить, что ему делать дальше. Зачем он здесь сидит? С минуты на минуту вернется Антон, и придется объяснять свое присутствие. Глупо так подставляться. Как он допустил, чтобы все стало настолько необратимым? Четыре года назад, когда он впервые ее увидел – ему нужно было отговорить Антона от связи с ней – и тогда и он сам не оказался бы в таком неприятном положении: сначала столь мучительно двусмысленном, а теперь просто оскорбительном? Как он все это допустил, он, который всегда был таким осторожным и осмотрительным?
– У тебя какие планы на вечер? – Антон позвонил во второй половине дня, когда Мигель, изнывая от безделья, слонялся по квартире, не зная куда себя деть. Он только что вернулся из Саламанки, где провел два изнурительных месяца, работая для компании по закупке вина.
– Никаких, – ответил Мигель, – может, приедешь, я тут элитного «Del Toro» привез, раздавим пару бутылок?
– Вино – потом, – хмыкнул Антон, – давай, подъезжай к шести часам в центр.
– Зачем? – поинтересовался Мигель, больше для порядка, но ответа вразумительного не получил, а только уклончивые отговорки и название улицы, куда ему надлежало приехать. И он явился туда. Но когда понял, какое развлечение ему предлагает Ланской, то скис.
– Балет? – заныл он. – Слушай, амиго, серьезно – не люблю я балет. Чего в нем хорошего? Брось! Поехали, винца выпьем!
Ланской отрицательно покачал головой. Тут только до Мигеля дошло, что в руках у друга – цветы, да не просто цветы, а целое состояние, выраженное в невероятном, неприличном количестве роз бледно-лилового цвета. Мигель и не видел никогда таких – вероятно, какая-то голландская редкость.
– Это что? – спросил он насмешливо, кивая на цветы. Антон смутился.
– Тут такое дело… Я познакомился с балериной. Ее зовут Анна Королева…
– С кем? – воскликнул Мигель. – Я не ослышался? С Анной Королевой?
Антон неприятно удивился.
– А ты что, ее знаешь?
Мигель хлопнул себя по коленям и расхохотался.
– Ну, амиго, ты даешь! Что значит – знаю – не знаю… О ней много пишут и говорят, она – звезда…
– Звезда?.. – Антон растерялся. – В каком смысле? Я знаю, что она солистка в этом театре – он кивнул в сторону входа, куда стекалась нарядная, изысканная публика. – Но звезда? Ты о чем?
– О том, амиго, о том, – Мигель подтолкнул Антона к афише на круглой тумбе. Афиша гласила:
Л. Минкус
Дон Кихот
Хореография М. Петипа
В партии Китри – з.а. России Анна Королева, лауреат международных конкурсов артистов балета, Гран При Бенуа де ла Данс [51]
В партии Базиля – з.а. России Борис Левицкий, лауреат международных конкурсов артистов балета, лауреат Бенуа де ла Данс
– Можно и не быть балетоманом, – произнес Мигель, – но кто такая Анна Королева, амиго, стыдно не знать…
Антон с досадой покосился на него. Мигель вздохнул.
– Правда не знал?
– Нет. Она пригласила меня, сказала, оставит билеты в директорскую ложу. В кассе на меня, действительно, посмотрели с подозрительным интересом. Теперь я понимаю…
– А ты и впрямь на нее запал? – усмехнулся Мигель. – Да-а, я тебе не завидую. Богема, знаешь ли, особая порода людей, к ним трудно привыкнуть…
– Она не похожа на богему, – покачал головой Антон, – она ни на кого не похожа…
– Да, амиго, гляжу я, дело плохо… – Мигель безнадежно вздохнул. – Ну что ж, пошли, посмотрим на твою приму. После спектакля ужинать ее поведешь?
– Ужинать? Не знаю, не думал, – Антон растерялся. – И правда, что потом? Куда бы ее пригласить, как ты думаешь?..
Она оказалась необычной Китри – гладко причесанные светлые волосы ослепляли экзотическим диссонансом с традиционным красным цветком и юбкой с оборками. Мигель, словно зачарованный, смотрел на ее искрометный танец, а когда Анна исполняла короткую вариацию в первом акте, он задержал дыхание и выдохнул, только когда она застыла на пальцах, вытянувшись вверх, как свечка. Он не мог оторвать от нее глаз, как невозможно оторвать взгляд от костра или от огня в камине…
Мигель искоса взглянул на Антона и увидел на его лице такое выражение умиления и нежности, что стало ясно – друг влюбился по уши в невероятную танцовщицу, и возврата из этой любви нет. Когда шквал аплодисментов и крики «бра-аво!» подвели итог спектаклю, и артисты вышли на поклон, Антон рванул к сцене, но к его разочарованию, дорогу ему преградила широченная оркестровая яма. Целый дождь из цветов летел в сторону авансцены, но большая часть не долетала и сыпалась на головы музыкантов. И сердобольные служительницы, увидев волшебные розы и отчаяние в глазах ошалевшего Антона, пропустили его по боковой лестнице на сцену…