– Убийство ножом или шилом можно списать на ограбление или хулиганство. Использование огнестрельного оружия стопроцентно квалифицируется как заказное убийство. И чем ближе к выборам, тем меньше это будет выгодно заказчику.
Пусть и не до конца, но все-таки слегка успокоенная Настя съездила к доктору, с которым не забыл договориться Стрелецкий. Осмотрев пациентку, тот заверил ее, что через пару дней голос вернется.
Действительно, сегодня было утро понедельника, и Настя уже могла говорить. Запершись в своем кабинете, она хриплым голосом рассказывала о случившемся Инне Полянской.
– Нет, подруга, ты охренела! – заявила Инна, выслушав ее рассказ. – Ты мне про такие вещи сообщаешь спустя двое суток после того, как они случились? Ладно, я еще ребятам по сводкам не звонила. Если бы я это узнала не от тебя, а от чужого дяди, я бы тебя вообще убила!
– Как я могла тебе рассказать хоть что-то, если два дня могла только мычать! – огрызнулась Настя. – И не волнуйся, в сводках этого нет. Стрелецкий постарался. Будем выматывать противника неизвестностью. Пусть думают, почему нет шумихи.
– Так-то разумно, – немного подумав, согласилась Инна.
– Разумно, только я-то не хочу мучиться неизвестностью. Я хочу понимать, как продвигается расследование.
– Ну, это-то мы узнаем, – заверила ее Инна. – Главное определиться, кому дело отдали.
– Танцуй. Бунину с Меховым.
– Ой, так это ж здорово! – обрадовалась Инна. – Эти-то парни нам не откажут. Ты давай, подруга, пей горячий чай, чтобы голос окончательно поправить, а я сейчас Гончарову пару шедевров на номер скину и поедем Ваньку долбать. Я понимаю, что сейчас не время, но рано или поздно про это убийство можно будет написать неплохой матерьяльчик. И сама понимаешь, что этот эксклюзив я никому не отдам.
Расскажи-ка мне поподробнее, как Стрелецкий у вас спрашивал: с кем вы, мастера культуры? Что ни говори, а повезло Алиске с мужиком!
– Ага, он так деловито разговор вел, так по-мужски, я обзавидовалась вся, – призналась Настя. – Я, когда смотрю на Игоря, понимаю, почему он миллионер. Мне это кажется абсолютно естественным. А про наше собрание я тебе все рассказала. А то, что Анютка Игоря глазами ела, а Костя Скахин на него как кролик на удава смотрел, так это неинтересно.
– Вот не любою я вашего Какина! – поморщилась Инна.
– Почему? Ты его два раза в жизни видела, да и то по пять минут, когда ко мне в штаб приезжала.
– Скользкий он какой-то. В глаза не смотрит. Они у него бегают все время. И руки у него влажные. Терпеть не могу людей с потными ладошками. И фамилия… Одно слово – Какин.
– Он Скахин. И его влажные ладошки не помешали ему остаться в нашей команде, – возразила Настя. – И парень он хороший, веселый и компанейский. И юрист классный.
– Да и хрен с ним. Мне с ним детей не заводить.
– Слушай, – встрепенулась Настя, – а ты Веронику сегодня видела?
– Корректоршу? Нет, а на фига мне она? – удивилась Инна.
– Так мужик, которого убили, Родионов, он же ее любовником был! Она от него ребенка ждет, сама мне рассказывала.
– Да ты что? – Инна в изумлении округлила глаза. – Спроси меня, меняет ли это дело? Давай, собирайся, пойду я за жизнь с нашей Вероничкой побеседую.
– Иногда даже я поражаюсь твоему цинизму, – покачала головой Настя. – А если бы убили Фомина, ты бы у меня информацию собирала?
– Ну не убили же, – философски заметила Инна и легко повернулась на каблучках своих ультрамодных туфель. – А насчет цинизма… У меня работа такая. Как у сыскарей, онкологов и патологоанатомов. Иначе сгоришь.
Иван Бунин с тоской смотрел на дверь. За нею была недосягаемая спокойная жизнь, в которой не надо было валандаться с незадавшимся явно заказным убийством политической шишки Егора Фомина.
На утренней оперативке начальство, заслушав доклад Ивана, изволило морщиться, как при затяжной изжоге. Фомин бодался на выборах не с кем иным, как с действующим мэром, с которым начальник горотдела, естественно, был на короткой ноге. Хоть и не прямое начальство, но все же. И расследовать причастность мэра к убийству страсть как не хотелось. Но и Фомина с его развешенными по всему городу портретами скидывать со счетов было никак нельзя. Поднимет он шум, что попытку убийства пытаются спустить на тормозах, мало не покажется. Да и по результатам этих самых выборов еще бабушка надвое сказала. А вдруг победит этот самый недобитый Фомин? Как с ним потом работать?
Все эти мысли так явственно читались на высоком челе начальника, что Ивану стало смешно.
– Какие рабочие версии отрабатываете? – спросил начальник.
– Попытка убийства по политическим причинам, – бодро ответил Иван. Брови начальника грозно сошлись на переносице. – Вторая версия – попытка убийства из личных мотивов. Например, из ревности. – Лицо начальника стало чуть менее напряженным. Ну и то, что убийство изначально было направлено не против Фомина, а именно против Родионова, тоже надо проверить. – Лицо начальника стало почти безмятежным.
– Молодец, – изрек он, погрызя дужку очков. – Мне кажется, что на последней версии нужно сосредоточиться особо. Ты покопай в первую очередь в этом направлении.
– Буду копать, Леонид Андреич, – кивнул Иван. – Во всех направлениях буду копать. – Начальник снова нахмурился.
– Ты силы-то не разбрасывай особо, – без особой надежды посоветовал он. – Имей в виду, результат я с тебя спрошу. Со всей строгостью.
Вспоминая этот утренний разговор, Иван досадливо морщился. Ближайшие недели не предвещали ему ничего хорошего. Только неприятности. Внезапно дверь, отделяющая Бунина от счастливой жизни, распахнулась, и на пороге появились две хорошо знакомые ему нимфы, при виде которых он даже застонал от огорчения.
Нимфы были подругами и входили в компанию других таких же беспокойных и шебутных баб, за последние полтора года попортивших ему немало крови. Сначала одна из них вляпалась в историю с торговлей наркотиками, и если бы не Иван да еще олигарх Игорь Стрелецкий, сейчас покоилась бы на городском кладбище. Потом вторая помогла ему поймать хитрого и коварного убийцу. Затем третья, сейчас стоящая перед ним, трижды становилась мишенью для преступников. Стоило ли удивляться, что четвертая оказалась наперсницей Егора Фомина и теперь тоже стояла на пороге его кабинета?
– За скальпом моим пришли? – горестно спросил Иван, понимая, что ему никуда не деться и что в ближайшее время он будет подвергнут пыткам инквизиции, поджариванию на костре и казни через расстрел словами.
– Да брось ты, Ванька! – Журналистка Инесса Перцева бодро перешагнула через порог и по-хозяйски устроилась на неудобном стуле, стоящем напротив стола Бунина. – Мы же знаем, что на самом деле ты нас любишь. Нежно и горячо.
Иван засмеялся. Инессу Перцеву, Настю Романову, Алису Стрельцову и Наталью Удальцову он действительно успел полюбить всей душой. Они были очень славные и какие-то настоящие. Верно дружили. Истово защищали интересы друг друга. Не оглядываясь, ввязывались в авантюры, в том числе и опасные. Были отличными профессионалами, каждая в своей сфере. Влюблялись. Ссорились. Но никогда не предавали и не прощали подлости. Ивану с ними всегда было хорошо и спокойно. А его Иришка в них просто души не чаяла и во всем старалась быть на них похожей.