Гуров прошел в прихожую. Босоножки Марии на каблуках – те самые, в которых она была сегодня днем, – стояли на месте. А вот кроссовок не было. Это обстоятельство еще больше удивило Гурова – Мария никогда не была поклонницей спортивной обуви и надевала ее только в случае необходимости. К примеру, на прогулку в лес или для какой-нибудь спортивной игры.
Гуров снова спустился вниз. На территории пансионата находилась спортивная площадка, туда он и направился. Несколько человек играли в волейбол, Марии среди них не было. Полковник вернулся в пансионат и проследовал в тренажерный зал, но и там не обнаружил супруги.
«Куда она делась? – думал он. – Может, в ресторане сидит? Больше негде: массажные и процедурные кабинеты закрыты, на пляж она так поздно не пойдет, к тому же в кроссовках…» Да и купальник Марии, как заметил сыщик в номере, висел на балконной веревке.
Он вошел в ресторан. Народу там было достаточно. Николай Петрович, кажется, вообще отсюда не уходил. Для него существовали два места: ресторан и пляж, из которых он перемещался туда-сюда. Как и утром, он сидел в окружении дам не первой молодости, которым убедительно, с расстановкой что-то объяснял своим густым басом. Возможно, ему льстило внимание женщин, вот он и старался не потерять позиции.
Но Гурова это мало заботило. Он сел за столик, который они с женой облюбовали еще вчера, и заказал себе кофе. Допив, попросил еще одну чашку. Пробыв в ресторане минут пятнадцать, он вышел, недоумевая, куда могла деться Мария.
Ломать голову Гуров больше не стал, решительно достав свой телефон. И только тут заметил в нем два пропущенных эсэмэс-сообщения: одно было от компании сотового оператора, а второе от Марии. Оно гласило: «Милый мой сыщик, я все-таки решила выиграть наше с тобой пари и отправилась в таинственный санаторий. Сегодня тайна «Зловещей скалы» будет раскрыта! Не волнуйся, я скоро!»
– Черт! – вслух выругался Гуров, поймав на себе изумленный и явно осуждающий взгляд Антонины Павловны, которая как раз входила в ресторан.
Однако ее сердце явно больше занимала фигура Николая Петровича, и к нему она и поспешила, не задержавшись возле Гурова.
Гуров вышел на улицу и набрал номер жены. Ответом ему послужили длинные гудки – Мария не отвечала. Нахмуренный, он посмотрел на скалу. Было уже довольно темно, в вышине были едва различимы контуры санатория. Но по очертаниям, конечно же, невозможно было понять, что происходит внутри.
Гуров пошел по тропинке. На душе у него было неспокойно. Хотя он и подбадривал себя мыслями о том, что с Марией ничего не может случиться. Что бы ни происходило за стенами этого санатория, не станут же его хозяева открыто причинять вред пришедшей туда женщине! Ведь она могла сообщить о том, куда идет, следовательно, ее будут искать. Не совсем же они отмороженные, эти владельцы санатория!
Впрочем, судя по доносившимся оттуда звукам, которые довелось слышать Гурову, вполне может быть, что у них не все в порядке с головой… И вот это его больше всего страшило, не давало успокоиться теми здравыми аргументами, которые он сам себе приводил.
Гуров дошел до подножия скалы и остановился. Снова и снова набирал он номер Марии, пока наконец не услышал механический голос «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети».
Теперь Гуров выругался уже в полную силу. С досады чуть не швырнул телефон о камень, но привычка к сдержанности взяла свое. Подумав пару секунд, Гуров позвонил Васнецову. Но и тот оказался недоступен. Гуров посмотрел на часы. Время приближалось к одиннадцати. На юге темнеет быстро, и все вокруг уже погрузилось в темноту. Мысли о том, что Мария просто мило заболталась с хозяйкой санатория, не казались конструктивными…
Гуров присел на лежавший на земле большой камень и задумался. Похоже, он остался один на один со своей бедой. Можно было, конечно, просто обратиться в местную полицию, но все же полковнику не хотелось этого делать, особенно после того, как он услышал мнение о ней семьи Костенко. Единственный, кого он знал там, это Васнецов, и он пока единственный произвел на Гурова благоприятное впечатление. Но до Васнецова было не дозвониться, и полковник решил действовать сам.
Вскинув голову, он посмотрел наверх. Окна санатория в большинстве были темными, только кое-где мерцал тусклый свет, словно от свечей или ночников. Вокруг было тихо: ни машин, ни прохожих. Даже с пляжа не доносилось ни голосов, ни смеха: все-таки после свершившейся трагедии люди остерегались гулять в темноте.
Гуров поднялся с камня и, светя перед собой фонариком от телефона, стал искать асфальтированную дорогу – ту самую, по которой сегодня спустилась на синем «Фольксвагене» хозяйка санатория. Выйдя на дорогу, Гуров пошел по ней вверх, периодически набирая на телефоне номер жены и слыша в ответ всю ту же фразу о недоступности абонента…
Мария, одетая в джинсы и футболку, бодро шагала по дороге, ведущей к санаторию. Настроение ее было хорошим, немного игривым и даже авантюрным. Ей казалось, что она принимает участие в увлекательной игре. Она с детства любила приключенческие истории с тайнами, мрачными средневековыми замками и заточенными в них красавицами…
Конечно, все это было много лет назад. С тех пор Мария давно повзрослела, и наивные представления улетучились из ее головы. Любовь к игре воплотилась в профессии. И, играя на сцене, Мария не стремилась впускать дополнительные приключения в свою жизнь. Страстей и тайн ей хватало на сцене. Она никогда не завидовала в этом смысле своему мужу-детективу и не очень-то вникала в те дела, которые он расследовал. Каждый из них старался оставлять тонкости своей профессии за дверью дома.
Конечно, волею судьбы случалось, что Мария оказывалась вовлеченной в дела, которые вел ее муж, и порой это грозило опасностью. И никогда ей и в голову не приходило без спроса, без совета с мужем влезть в его дело.
Но сейчас был другой случай. Так, по крайней мере, казалось Марии. Во-первых, Лев не расследовал никаких дел, связанных с санаторием. Во-вторых, им лично никто не угрожал. В-третьих, инициатива исходила от самой Марии. Ей, честно признаться, и самой захотелось чего-нибудь остренького.
Дорога была хорошей, свежей, Мария поднималась легко, почти бежала вверх. Правда, потом подъем стал круче, и ей пришлось замедлить шаг. Но минут через десять она уже стояла перед воротами санатория и с удивлением осматривалась.
Стены были очень высокими. Они и впрямь напоминали стены средневекового замка, служившего городским укреплением. Металлические тяжелые ворота были закрыты, и не просто захлопнуты, а заперты на замок.
Вокруг была полная тишина: ни голосов, ни смеха, ни музыки, ни звука телевизора. А ведь Мария стояла вплотную к воротам. Ей захотелось заглянуть внутрь, и она пошла вдоль ограждения, но не смогла найти даже маленькой щелочки.
На поселок стала надвигаться вечерняя мгла. На какой-то миг Марии стало страшно, она ощутила легкое покалывание мурашек по телу, но в этот момент из-за ворот послышался женский голос: