— Посмотрим, — ворчал Глеб. Он сделал знак, чтобы все остановились, а сам на цыпочках подкрался к очередному изгибу коридора. — Не забывайте, товарищи офицеры, что у этих чертей есть свои люди и в бухте, и на набережной, а также в Пыштовке — так что форсирование Калабановской бухты может вылиться в занятную и увлекательную процедуру… А теперь заткнулись все, мы не по Ялте дефилируем. Стоим на месте…
Эх, благие планы… Вот уж воистину глупость — не надежда, она не умирает! Глупый солдатик по инерции потопал вперед, и Глеб даже не заметил, когда тот просочился мимо него! Ведь сказано же русским матом — стоим на месте! Он вывалился за угол — и застыл, как суслик в свете фар, когда ему в лицо ударил плотный луч света! Оторопели все, а солдатик — больше всех! Посерела веснушчатая физиономия, спутанные волосы восстали дыбом.
— Назад!!! — прорычал Глеб, бросаясь к парню. Куда там! Враги, подкараулившие их в коридоре, открыли ураганный огонь! Парень затрясся, словно сверху его дергали за веревочки, свалился как подкошенный, а пули продолжали колотиться в стены, отваливая куски штукатурки, выли в закоулках коридора. Глеб вкатился обратно — в легком шоке, смерть конкретно лизнула в лоб. Кто-то схватил его за ноги, оттаскивал — какого черта, он пока и сам способен передвигаться! А за углом уже не стреляли, но что-то там происходило, люди шумно выясняли отношения. Поторопились, конечно, могли бы и покрупнее урон нанести. Глеб ползком подался вперед, выставил руку с автоматом за угол, полоснул, не глядя. Автоматик легкий, можно и одной рукой сладить. Противник помалкивал, что было, в общем-то, разумно. Воевали не с дилетантами. Отброшенная рука рядового Антохи Полипчука была совсем рядом. Он подался вперед, схватил ее за запястье, а товарищи вцепились ему в лодыжки и в мгновение ока заволокли обоих в мертвую зону. Противник спохватился, выплюнул несколько очередей, но ущерба не нанес. Дрожащий луч прыгал по окаменевшей физиономии рядового, по распахнутым глазам, в которых поблескивали мутные льдинки. Эх, Антоха, недолго же ты прожил с надеждой…
— Пипец, — убитым голосом подытожил Борька. — Подкралась толстая полярная лисичка…
— Жалко глупого, — шмыгнула носом Лида. — Даже пообщаться с дурнем толком не удалось. Теперь в его жизни наступают большие изменения…
— Глеб, дай ручной фонарь, — встрепенулся Борька. — Нужно выбираться отсюда. Держу пари, что не позднее чем через минуту нам ударят в спину основные силы банды.
— Зачем тебе фонарь? А твой где? — заволновался Дымов.
— Много вопросов, Глеб. Потерял я свой, пропил, какая тебе разница? — Глеб почувствовал, как Борька выхватывает у него из чехла на поясе фонарь. И каким только местом спецназовцы не думают в критических ситуациях! Но порой спасает самый неожиданный ход. Борька шустро метнулся к повороту, рухнув на колени, включил фонарь и запустил его, вращая, по полу в направлении противника.
— Держите, суки! — выкрикнул он. — Не подавитесь!
Что в подобной ситуации должен думать противник? В последнюю очередь, что это блеф. Катящаяся иллюминирующая граната? Не бывает таких, но он об этом даже не вспомнит. Тревожные крики порвали спертый воздух. А Борька уже вываливался за угол, перекатился, выпустил длинную очередь из «Кипариса» и снова откатился в сторону. Глеб уже летел ему на подмогу, предварительно выключив фонарь на лбу. Отбился от противоположной стены, отлетел к правой, миновав перезаряжающего Караванова, стал долбить короткими отсечками, не видя цели, а потому стремясь «обилетить» побольше желающих. Он не чувствовал страха, только злость. Злость, конечно, плохой советчик, но какой хороший помощник! Перед ним мельтешили какие-то огоньки, истошно кричали люди, которых удалось привести в замешательство. Кто-то кинулся прочь, но закричал от боли, когда комочки свинца вгрызлись в спину. Боеприпасы в магазине закончились мигом, он откатился в сторону, принялся лихорадочно перезаряжать. И снова Борька загремел над ухом. Еще один сдавленный крик… Щелчок, затвор, и вновь автоматик затрясся у Глеба в руках. Неприятель уже не огрызался, спасал свою шкуру. Но шансов у него не было. Разлетелся фонарь, закрепленный на лбу — было бы странно, если пуля, угодив в фонарь, не зацепила бы голову. Боец противника с шумом ухнул на пол. Кажется, разобрались с «людьми Роберта»…
— Все целы? — гаркнул Глеб, включая «звезду» во лбу.
— Угу, — проворчала Лида, выбираясь потихоньку из-за угла.
— И даже пытаемся улыбаться, — прохрипел Борька. — Правда, получается не совсем уверенно…
— Тогда пошли, пошли, — заторопил Глеб и первым помчался вперед, лавируя от стены к стене, запинаясь о какие-то плесневелые трубы. Троих они уделали качественно — один еще шевелился, изрыгая пену, другие были неподвижны, как сфинксы. Некогда разглядывать, штурвал на себя и вперед… Он словно чувствовал, что в их распоряжении остается критически мало времени! Их уже догоняли! Рваная пальба за спиной — и очень мило, что пуля не летает за угол!
— Глеб, догоняют!!! — истошно завопила Лида, замыкающая растянувшуюся цепочку.
— Да уж, — бормотал Борька севшим голосом. — Хотели как лучше, а получилось как веселее…
— Уходите! — кричала Лида. — Я прикрою! Я их задержу!!! — Она уже подкрадывалась гусиными шажками к обглоданному косяку, за которым творилось черт знает что: топали бандиты, не щадя патронов и голосовых связок.
— Я тебе прикрою! Я тебе задержу!!! — ахнул Глеб, помчался обратно, схватил девушку под локоть и поволок за собой, ошарашенную, сопротивляющуюся, потом хорошенько толкнул, отправив вдоль по коридору. — Вперед, Лидок, и не оглядываться, героическая ты наша!!! А то уволю к чертовой матери с флота!!!
Кажется, она бежала — не очень быстро, разобиженная, постоянно озиралась. А Глеб с Борькой пятились плечом к плечу, готовые палить, как только из-за угла повалит нечисть.
— Твою-то мать, — бормотал Борька. — Два месяца с копейками до конца света остается, Глеб, неужто не дотянем? Ну, уж хренушки, должны дотянуть, посмотреть на это чудо…
Очередная троица выбежала из-за угла — ну, не знали мужики, что их уже ждут. Опомниться не успели, их повалили в два ствола. Потому и не кусают! Бандиты падали с криками, роняя оружие, одного отбросило к стене, он разбросал руки, словно распятый Христос, в таком библейском виде и сполз на пол с миной великомученика. Как же быстро кончаются патроны! Осталось по последнему рожку в подсумках. Пока выхватывали, из-за угла выпрыгнул еще один — лысоватый, с пафосной физиономией, вскинул автомат, но Глеб уже валился на пол, уже схватил первую попавшуюся трубу — проржавела насквозь, практически ничего не весила — метнул ее, как копье, чуть не вырвав руку из сустава. Труба ударила автоматчика в грудь, повалила, разбив пару ребер. Он корчился, тщась нащупать автомат…
— Ни хрена, ты даешь, командир… — восхищенно бормотал Борька, забивая магазин в гнездо. — Как это так?
— Не знаю, — чистосердечно признался Глеб. — В бильярд играю хорошо…
Они помчались прочь, решив не дожидаться прибытия девятого вала. Неужели опоздали?! Слишком длинный отрезок коридора, некуда спрятаться! А за спиной уже ругались нехорошими словами, уже налаживали стволы.