(«Он — не совсем исходник…»)
Про его личную жизнь почти ничего не известно Никаких домашних видео и психологических исследований. Похоже, единственный ребенок в семье. О матери вообще ни слова; имя отца скрыто — он больше напоминает размытую тень, которая отказывается войти в фокус, за исключением одной, вскользь брошенной фразы в «ТаймСпейс»:
«…своей целеустремленности он обязан не только детскому сражению с эпилепсией, но и воспитанием в семье военного…»
Брюкс повертел слова в голове, ища совпадения.
— Так наш полковник Мясник вышел в люди и чуть не грохнул своего ребенка — не знал что ли? — еще до его рождения.
Низкая гравитация людей не любила: Брюкс подпрыгнул от неожиданности так высоко, что врезался головой в потолок.
— Господи! — Он стянул капюшон.
Сенгупта появилась между интерфейсом, растворяющимся в его голове, и бэкапом, проявившимся на переборке позади нее. «Надо посмотреть настройки приватности на этой штуке», — сказал себе Брюкс. Правда, если местные решат взглянуть ему через плечо, никакие настройки им не помешают.
— А ты откуда взялась?
— Я торчу здесь по меньшей мере минут пять.
— Тогда в следующий раз скажи что-нибудь. Объяви о своем приходе, — он потер шишку на голове. — Что ты тут делаешь?
Сенгупта причмокнула губами и бросила взгляд в сторону своей палатки:
— Охочусь на мертвеца.
«Кроме меня на этом проклятом корабле, похоже, летят одни хищники».
— За чем охотишься? На одного из зомби, что ли?
— Нет он не на борту. Я охочусь так же, — она щелкала пальцами в сторону КонСенсусного дисплея, — как ты сейчас.
Брюкс взглянул на стену: коллаж из фактоидов, палимпсест заказных статей. На биографию это даже отдаленно не походило.
— Джим чуть его не убил?
— Да я так и сказала. — Щелк. Щелк.
— Там говорят, что у Сири была какая-то форма вирусной эпилепсии.
Сенгупта фыркнула:
— Ой ну кто поверит что ему вырезали полбашки из-за какой-то вирусной эпилепсии. Типа парню с зарплатой Мясника пришлось довольствоваться пиявками и опием когда его отродье заболело.
— Так что это было?
— Вирус но другой, — каркнула Ракши, — Вирусная зомбификация.
В неожиданно повисшей тишине слышалось только шуршание вентилятора.
— Чушь, — тихо произнес Брюкс.
— О, он это не намеренно личинка просто попала под огонь. Какой-то злодей сварил подпольный вирус но с тонкими настройками облажался. Его заразе нравились мозги эмбрионов гораздо больше чем мозги взрослых понимаешь? Растущий метаболизм быстрая нейронная подрезка и в общем сначала эту штуку подцепил папочка он заразил мамочку но реально вирус взялся за дело когда пробрался сквозь старую добрую плаценту в третьем триместре. Пожирает мозг быстрее любого фасцита. Беременная просыпается на утро а ее маленький ушлепок уже трясется в судорогах прямо в животе и им повезло по сути это их канарейка в шахте они сразу бегут в больничку колют себе антизомбоиды вовремя чистятся в общем. Но для малыша Сири уже слишком поздно. Он приходит в этот мир бракованным и они конечно пытаются спасти его изо всех сил пускают в ход лучшие лекарства лучшие лечебные сетки но все летит под откос и спустя пару лет начинаются припадки и все они на левом полушарии малыша Китона понимаешь? Ну и Сири выскребли полмозга как гнилой кокос.
— Господи, — прошептал Брюкс и оглянулся против воли.
— О нем не беспокойся он там закопался по уши в своих драгоценных сигналах с «Тезея». — Сенгупта странно приподняла одно плечо. — Но в общем все закончилось хорошо даже лучше чем прежде. У штурмовиков шикарная медстраховка. Дубликат полушария настоящая находка. Сири стал идеальным кандидатом для экспедиции.
— Ужасно так поступать с ребенком.
— Не можешь вырастить код держись подальше от инкубатора. Этот урод небось сделал такое с кучей народа. Армейские ведь так и поступают.
Разумеется, Брюкс видел съемки: тела гражданских, низведенные до ходячего спинного мозга с помощью пары килобайт военизированного кода, настроенного на характерную биохимию разумной мысли. И это было не точное хирургическое изъятие когнитивной неэффективности. Это были не солдаты, способные вернуться в разумное состояние, не запрограммированные телохранители Валери. Нет, такие вирусы просто пожирали сознание и интеллект от коры до гипоталамуса, человечность низводили до первичных инстинктов — бей/беги/совокупляйся. Людей превращали в рептилий.
К тому же это была чертовски прибыльная стратегия для всех, кто сидел на бюджете: дешевая, заразная и ужасно эффективная. Когда оказываешься в паникующей толпе, нельзя сказать наверняка, чего хочет толкающий тебя в спину человек: изнасиловать, разбить голову или просто смыться ко всем чертям. Если же ты — над толпой, то самая современная телеметрия никогда не отличит немертвого от просто уничтоженного; даже тран-техника не могла засечь незначительное охлаждение мозга внутри черепа зомби — ни на расстоянии, ни через крышу или стену, ни в гуще бунта. Оставалось оцепить территорию и держаться против ветра, пока не покажутся огнеметы.
Брюкс слышал, что в Индии для этого завели специальные отряды. Людей с выключателями в голове, которые вышибали клин клином и свою работу делали очень хорошо.
— В общем сам виноват если хочешь знать мое мнение, — протянула Сенгупта.
— Боже, Ракши, — Брюкс покачал головой. — Что ты имеешь против этого парня?
— Ничего что бы я не имела против громил которые мочат людей а потом заявляют «я просто следовал приказам». — Она ткнула носком ноги в невидимый раздражитель, — Послушай я же знаю вы двое вроде как в друзьях и что уж вы там делаете мне по барабану. Говори ему что хочешь только не удивляйся если он тебя нагнет. Бросит в мясорубку в тот же самый момент когда решит что так лучше для общего блага. Да и сам бросится если дело на то пойдет. Клянусь я иногда не понимаю что из этого хуже.
Оба замолчали на какое-то время.
— Почему ты вообще мне об этом рассказываешь? — спросил наконец Брюкс.
— А почему нет?
— Ты не боишься, что я все передам ему?
Сенгупта грубо ответила:
— Ой как будто ты сможешь. К тому же нельзя винить меня если он своими грязными ботинками натоптал по всей базе любой может увидеть. Даже ты.
«Почему я с ней общаюсь?» — в десятый раз спрашивал себя Брюкс. А потом в первый: «А почему она общается со мной?» И он понял, что уже знает ответ. Подозрение родилось, когда Ракши обосновалась по соседству: он ей нравился на свой странный извращенный манер. Не сексуально. Не как коллега или партнер, даже не как друг Брюкс нравился Сенгупте, потому что его было легко поразить. Она его даже за личность не считала, скорее, принимала за домашнее животное.