С верхней палубы раздался женский смех. Так смеются женщины, когда уверены в своей красоте, точно знают, что нравятся, и когда будущее представляется гладким и блестящим, как эта вода за кормой. Катя вздохнула – в свои тридцать лет у нее так смеяться не получалось.
Яхта двигалась плавно, легко. Ее ход был настолько убаюкивающим, что Катя закрыла глаза и погрузилась в приятную легкую дремоту. Так поутру мы нежимся, продлевая беззаботность выходного дня. Глубокий сон с его целебным и не имеющим вкуса забытьем остался далеко позади в ночи, на смену ему пришла легкая истома – граница сна и бодрствования. Катя лениво пошевелила рукой, вытянулась в струнку под легким одеялом… Ноги ее при этом наткнулись на что-то теплое, которое тут же забурчало, завздыхало и придавило Катину ногу. Катя с упрямой досадой попыталась спихнуть «препятствие» с кровати, но потерпела неудачу.
– Господи, да кто тебя приучил спать в постели! – проворчала Катя. В этот момент раздался смех, словно кто-то подслушивал их. Смех опять был женским, только уже резким, немного нагловатым… Катя подтянула колени к груди, открыла глаза и прислушалась к остальным звукам – механизмы машинного отделения гудели тихо, словно переговаривались между собой неведомые существа, где-то стучал мяч, все тот же смех, теперь уже более тихий и от того более неприличный, теперь доносился прямо из иллюминатора. Над всем этим главенствовал один звук, постоянный и ритмичный, – звук прибоя, шум волны, которую рассекает нос яхты. «Надо вставать! Этот сейчас будет проситься на берег», – уговаривала себя Катя, рассматривая свою роскошную каюту и вспоминая, как очутилась в этом сказочном месте…
В тот день ее ждали двое. Лица у них были строгие, жесткие и равнодушные. Катя постаралась настроиться на доверительный тон.
– Послушайте, – начала она, – мне нужно немного времени. Я ведь никогда ничего не нарушала.
– Это вам так кажется, вот еще один документ. – Молодой щеголеватый пристав подал ей листочек.
Она попыталась прочесть, но ничего не поняла.
– Можно я оставлю его себе? Я должна все как следует обдумать.
– Думать раньше надо было. И платить вовремя надо. И отчетные документы вовремя предоставлять.
– Я знаю, но я за всех – и за продавца, и за кладовщика, и за экспедитора, и за бухгалтера… У меня просто не хватило времени, а потом… потом все так закрутилось…
– У вас форма собственности какая? Индивидуальный предприниматель. Вы отвечаете всем своим имуществом. Если бы у вас было ООО, общество с ограниченной ответственностью, тогда другое дело.
– Я все знаю…
– Знать мало! – Пристав повысил голос, и в его тоне появилось хамоватое превосходство. – Надо еще и выполнять требуемое. Мы закрываем ваш магазин.
– Послушайте, но ведь так нельзя! У меня же не дрова, у меня… – Катя внезапно запнулась. Она поняла, что разжалобить этих людей невозможно.
– Так, секунду. Мы сейчас вернемся. – Женщина в форме, которая до этого молчала, потянула напарника на улицу.
Судебных приставов было двое. Полноватая дама с короткой «баклажановой» стрижкой, одетая в тугой форменный китель, и молодой высокий франт от фискальных инстанций. Они только что закончили осматривать объект.
– Чего это вы меня на улицу вывели? Собственно, говорить не о чем, составляем, описываем… Одним словом, оформляем. – Молодой пристав достал дорогую ручку.
Она не ответила. Только внимательно разглядывала витрину. Возвращаться в магазин ей не хотелось. Взгляд женщины, к которой они сегодня пожаловали, не давал ей покоя. В этом взгляде не было мольбы, не было заискивания, не было даже невольного почтения, которое обычно вызывала их форма. Во взгляде этой женщины сквозила тоска. И эта тоска не давала покоя приставу.
– Что ты такой прыткий, Кузнецов?! Ты на пожаре? Что ты торопишься?! Посмотри, тут есть где кофе выпить?
– А что медлить? Мы для чего сюда пришли? Вы же знаете, Ирина Александровна, вопрос решенный, все документы готовы… И потом, нас и тут могут кофе угостить… – Молодой пристав как-то особенно неприятно ухмыльнулся.
Ирина Александровна не ответила. «Уже почти сволочь. Или скоро станет сволочью. Противный, сил нет!» – подумала она и демонстративно повернулась к нему спиной. Что там говорить, она сама часто действовала четко по инструкции, не задумываясь над тем, что оставит после себя в домах и офисах тех, кому не повезло. Но сегодня…
– Значит, так, возвращаемся к себе. Ничего мы тут сегодня делать не будем.
– Как так?!
– Так. Считай, что я приказываю…
– Ну…
– Без «ну». И перестань поливаться дорогой парфюмерией. Не та у тебя работа…
Молодой пристав надул губы. Эта тетка его раздражала. Если такая жалостливая, нечего было идти на такую работу.
Женщина-пристав быстрым шагом пошла к машине. Устроившись на пассажирском сиденье, она прикрыла глаза. «Действительно, ну куда она это свое хозяйство денет? Видно же, что человек из последних сил тащит груз на себе. И любит их, этих своих…» – мысль задохнулась под действием удушающего аромата – это молодой пристав сел за руль.
– Куда?
– В контору. Я придумаю, что можно здесь сделать. Хоть бы несколько месяцев ей дать. – Ирина Александровна посмотрела на напарника и добавила: – И только попробуй влезть в это дело. Башку оторву.
Катя сквозь стекло витрины видела, как приставы сели в машину и уехали. «Господи, неужели пронесло?! Надо сейчас же сесть за документы – когда и где я так просчиталась?! А где деньги взять, чтобы сразу и штраф оплатить, и долг? Нет, занимать нельзя. Придется из отложенных взять…» Катя машинально приводила в порядок прилавок. Тренькнул входной колокольчик, и в магазин вошла дородная дама.
– Господи, Катюша, да на вас лица нет! Что это с вами?
– Не спрашивайте, чуть было магазин не закрыли, но я сама виновата, я так все запустила…
Дама, зажав под мышкой смешную собачонку, еще раз внимательно оглядела Катю и произнесла:
– Вам необходимо отдохнуть. Я понимаю, что оставить все свое хозяйство, – дама рукой обвела помещение магазина, – очень трудно! Но подумайте, если вы не отдохнете, очень скоро сил работать у вас не останется! Я понимаю, что значит свое дело! Помнится, мужа забывала покормить, сама могла сутками не есть. Особенно трудно было в первые два года, когда на ноги вставали. Но… – тут дама переложила собачонку размером с бифштекс из одной руки в другую, – но теперь я понимаю, что надо было жить иначе. Надо было думать о здоровье, о нервах. Наконец, о муже.
Катя в ответ молчала. Она не умела реагировать на откровения малознакомых людей. А эта дама, приятная, хорошо одетая, появилась здесь всего лишь три месяца назад. Зашла купить какую-то безделицу, да и разговорилась. С тех пор не проходит и недели, чтобы она не зашла к Кате. Сегодня дама явно не спешила и разговор вела серьезно, почти требовательно: