Гектор на яхте пристрастился к этому деликатесу.
– Р-р-р-р… – ответил пес, нетерпеливо переступая с лапы на лапу и ударяясь головой о кожаный потолок машины.
– Да, да. – Катя чуть-чуть приоткрыла окно у водительского места, проверила все ли спрятано. Пес вполне мог сжевать нужную бумагу, мамин шарфик, колпачок от флакона духов. – Вроде все. Ничего, кроме дверных ручек и руля, тебе не доступно.
Она уже было собралась выйти из машины, как ее охватил страх. А если Гектор пожует руль? Мама точно не простит и уже никогда не даст ей машину.
– Так, дорогой, пойдем-ка на улицу, я тебя все-таки к дереву привяжу. В тенечке. Подождешь меня там.
Катя вышла из машины и открыла дверцу. Гектор, не поверив своему счастью, деликатно переступая огромными лапами, выпрыгнул на мостовую.
– Так, сейчас я тебе воду налью.
Катя, держа пса на поводке, полезла в багажник и достала оттуда небольшой розовый пластиковый тазик. Катина мама, как всякая запасливая женщина, возила его на всякий случай. А вдруг ягод каких придется купить. Летом. А на зиму вытаскивать его было неохота. Катя налила в тазик воды, захлопнула крышку багажника и осторожно пошла в сторону газона. Это место ей понравилось стразу – недалеко от больничного входа, травка и дерево старое, большое, к нему удобно привязать собаку. И не на солнцепеке, тень густая. «Все-таки нехорошо пса в машине запирать. Жарко, без воды», – думала Катя, ведя Гектора к этому дереву и осторожно неся в одной руке розовый тазик с водой. Гектор размотал поводок, задрал лапу около указателя «Вход для посетителей», тявкнул на ворону, околачивающуюся у бордюра, и в этот момент увидел большой неровный ком оберточной бумаги. Ком, подлетая на ветру, издавал таинственные шуршащие звуки. Гектор навострил уши, потом оскалился, тормознул хозяйку с розовым тазиком и, на мгновение замерев, сделал резкий бросок. Катя была готова к неожиданностям, но не рассчитала веса жидкости, находящейся в тазике. Жидкость от колебаний вздыбилась, образовала волну и выплеснулась на Катю.
– Гектор! Что б тебя! Как я теперь в таком виде появлюсь! – вскричала Катя, но ее голос был заглушен другим.
– О боже, все ноги мокрые, теперь придется домой ехать переодеваться!
Катя обернулась и увидела высокую темноволосую женщину, которая с отчаянием рассматривала свои ноги.
– И вам досталось? Извините! Я не хотела, просто меня потянула собака, – Катя показала на скромно сидящего Гектора.
– Ничего, – успокоила женщина Катю, – я понимаю, что такого удержать трудно.
– Да, простите еще раз.
– Ничего страшного. На улице не зима, и я еще успею сменить туфли. Правда, Женя? Мы же успеем?
– Да, не волнуйтесь.
Молодая женщина улыбнулась Кате и в сопровождении мужчины пошла в сторону огромной черной машины. «Выдержке можно позавидовать. Воспитанию тоже. Не говоря уже о машине и симпатичном водителе». Катя, стараясь не расплескать оставшуюся воду, дошла до дерева, привязала там пса, поставила ему под нос тазик и вернулась в машину за сумкой с ватрушками. «Чему быть, того не миновать – видно на роду мне написано от воды иметь все неприятности», – думала она, пытаясь прикрыть шарфом мокрую футболку, которая неожиданно подчеркнула весьма сексуальные Катины формы.
– Вы к кому? – на проходной никого не смутил ее мокрый вид.
– К Спиридонову.
– Да, пожалуйста, ваша фамилия в списке.
Катя прошла в большой вестибюль, поднялась на третий этаж и, пытаясь придумать соответствующие обстоятельствам слова, стала искать палату Юрия Спиридонова.
– Пропуск дайте, пожалуйста, – остановил охранник Катю, когда она проходила дверь, похожую на вход в подсобку.
– Пожалуйста, – Катя протянула бумажку, – а вот мой паспорт.
Охранник долго листал паспорт, потом открыл ту самую невзрачную дверь, и Катя попала в небольшую комнату, где в кресле сидел суровый мужчина, а рядом за высокой конторкой располагалась медсестра.
– Паспорт и пропуск, – лаконично скомандовал мужчина.
Катя показала.
– Олеся, можно к больному? – мужчина обратился к медсестре.
– Можно, все уколы я сделала. Только предупрежу.
Олеся исчезла за белой массивной дверью.
– Пожалуйста, – пригласила она буквально через минуту.
Катя поправила шарф, перебросила из руки в руку пакет с ватрушками, в который заглянул первый охранник, и вошла в палату.
– Добрый день! – произнесла она в спину человека, который не обернулся, а только произнес:
– Добрый, будьте добры, обойдите кровать и сядьте сюда, – человек указал на кресло стоящее у окна.
– Хорошо. – Катя прошла и послушно села.
– Ну а теперь рассказывайте. – Мужчина все так же сидел на кровати, тихонько болтал ногами в красивых замшевых тапочках и серьезно смотрел на нее.
– Что рассказывать?
– Почему вы пришли только сегодня? И почему вы не привели сюда эту замечательную, красивую, добрую, умную собаку? Собаку, которая спасла мне жизнь. Как вы могли так бездушно поступить?
Катя растерялась.
– А меня не пускали. И собаку не пускали.
– Понятно. Отговорки. Отговорки. Вы даже не старались попасть ко мне. А между тем я серьезно ранен, – мужчина пошевелил пальцами руки, перебинтованной от плеча до запястья.
– Я вижу. Я приехала. – Катя растерялась. Она видела, что Юрий шутит, но обстановка больницы, охрана, строгая медсестра, наказ следователей вспомнить все досконально и, наконец, сама встреча – все это сбивало ее с толку.
– А где пес?
– Там, – Катя указала на окно.
– Вы хотите сказать, что мой спаситель здесь? Но вы постеснялись его взять с собой? Оставили на улице?
– Но ведь с собаками не пускают…
– Но ведь вы зачем-то его привезли?
Катя растерялась пуще прежнего. Вместо сочувственных разговоров, вместо охов, ахов, расспросов о результатах рентгена, анализа крови и мочи шла беседа о собаке, которая только что вылила на нее и на случайную прохожую литра два воды.
– Я привезла, потому что…
– Потому что вам окончательно сбагрили это несчастное собачье недоразумение. Потому что вы не можете ее оставить дома, а в вашем магазине она сожрет все, что не успели съесть ваши кролики и ежи… А заодно и ежей этих самых. Кстати, как они поживают?
– Кто?
– Ежи, спасать которых вы меня потащили.
– Я вас никуда не тащила! – Тут Катин голос зазвенел, как сигнал старого трамвая. – Не тащила я вас.
– Успокойтесь, вы тащили, но если бы не вы – я бы не носил сейчас такие удобные и красивые тапочки.