Голос Аманвах был стократ прекраснее голоса Аррика. Рожер словно оторвался от земли с порывом ветра и унесся на волнах мелодии.
Но затем налетел второй воздушный поток, оплетший первый, – то плавно вступила Сиквах. Голоса девушек слились в гармонии, и Рожер был потрясен. Несмотря на свой пол, они могли бы сделать прекрасную карьеру в энджирской гильдии жонглеров.
Рожер молча стоял и внимал пению. Когда Инэвера наконец оборвала песню взмахом руки, он почувствовал себя марионеткой, которой внезапно перерезали нити.
– Кроме того, Сиквах прекрасно готовит, – добавила Инэвера, – и обе девушки обучены искусству любви, хотя не знали мужчин.
– Э… искусству? – Рожер снова покраснел.
Инэвера рассмеялась и щелкнула пальцами. Аманвах грациозно поднялась и открепила покрывало. Тонкий белый шелк соскользнул, как струйка тумана, обнажив лицо неописуемой красоты. Аманвах была истинной дочерью своей матери.
Сиквах встала сзади, прикоснулась к ее плечам, и платье Аманвах словно растворилось. Шелк стек с нее на пол. Рожер ахнул, глядя на обнаженную девушку.
Инэвера крутанула пальцем, и Аманвах покорно повернулась, чтобы Рожер осмотрел ее со всех сторон. Тело Аманвах было совершенно, как и тело ее матери, и Рожер встревожился, достаточно ли просторны его лоскутные штаны. А вдруг его тоже заставят раздеться и все женщины увидят его восставшую плоть?
– Ради Создателя, нельзя ли без этого обойтись? – спросила Лиша.
– Тихо, – цыкнула Элона. – Конечно нельзя.
Аманвах повернулась и расстегнула шелковое платье Сиквах, которое исчезло, как в полдень тень, превратившись в чернильную лужицу подле ног. Возможно, Сиквах была не так красива, как Аманвах, но, не считая присутствующих в комнате, Рожер не встречал подобных красавиц.
– Теперь ты можешь удостовериться в их невинности, – сказала Инэвера.
– Я… – Рожер взглянул на свои руки и сунул их в карманы. – Это лишнее.
Инэвера засмеялась.
– Да не ты, а твои женщины, – порочно улыбнулась она. – Надо же что-то и для брачной ночи оставить.
Она подмигнула Рожеру, и голова у него пошла кругом.
Инэвера повернулась к Элоне:
– Ты окажешь нам честь?
– Э… ну… моя дочь более опытна…
Лиша фыркнула.
– Моя мать понятия не имеет, как выглядит девственная плева, – прошептала она Рожеру. – Она так спешила избавиться от своей, что не успела разглядеть.
Элона услышала и послала ей свирепый взгляд, но ничего не сказала.
– Будь по-вашему, – наконец буркнула Лиша. – Что угодно, лишь бы скорее с этим покончить.
Она подобрала платья, взяла девушек за руки и отвела в небольшую нишу для слуг, прикрытую занавеской.
Лиша опустила полог, и девушки послушно оперлись о столик, подставив зады, как породистые кобылы. За годы работы травницей Лиша осмотрела сотни юных девушек и даже саму герцогиню Энджирса, но ее заботило только их здоровье. Бруна терпеть не могла подобные варварские ритуалы, и ученица пошла по ее стопам.
Но Лиша знала, что их отношения с красийцами очень хрупки. Публично пренебрегать чужими традициями – не лучший способ завоевать союзников.
Девственная плева Аманвах была на месте, но когда Лиша дотронулась до Сиквах, девушка вздрогнула и судорожно глотнула воздуха. Ее оливковая кожа побледнела и залоснилась от пота. Когда Лиша погрузила палец, Сиквах напрягла мышцы, но этого было недостаточно. Она не была девственницей.
Лиша ухмыльнулась. Варварский ритуал или нет, но теперь у нее есть повод оскорбиться и отвергнуть девушек, пока Рожер не ляпнул какую-нибудь глупость. Но тут Сиквах посмотрела на Лишу, и страх в ее глазах отрезвил не хуже пощечины. Аманвах заметила этот взгляд и посуровела.
– Одевайтесь. – Лиша бросила девушкам платья.
Сиквах быстро оделась и помогла одеться Аманвах, которая не сводила глаз со служанки, пока та застегивала шелковое платье дама’тинг.
Лиша с невозмутимым видом вернулась вместе с девушками. Рожер знал, что ее вердикт не имеет значения – он женится на дочери Джардира не раньше, чем Лиша выйдет за самого Джардира, – но почему-то его сердце бешено колотилось, как будто от ответа зависела его жизнь.
– Обе девственницы, если это так важно, – объявила Лиша, и Рожер перевел дух.
– Конечно, – улыбнулась Инэвера.
Но Аманвах, похоже, была не согласна. Она подошла к матери, что-то прошептала ей на ухо и указала сначала на Сиквах, затем на Лишу.
Лицо Инэверы потемнело, как небо перед грозой. Она направилась к Сиквах и схватила ее за длинную косу. Рожер бросился к ним, но Элона с неожиданной силой впилась пальцами в его руку.
– Не дури, скрипач, – прошипела она.
Инэвера оттащила Сиквах в нишу. Девушка визжала. Аманвах последовала за ними и задернула занавеску.
– Что здесь творится, демон побери? – спросил Рожер.
Лиша вздохнула:
– Сиквах не девственница.
– Но ты же сказала, что она девственница!
– Я знаю, что случается с девушками, когда люди сомневаются в их так называемой чистоте. Провалиться мне в Недра, если я обреку кого-нибудь на эту участь!
Элона покачала головой:
– Лиша, она сама виновата. От твоей мелкой лжи ей стало только хуже. Надо было сказать правду. Я бы попросила мешок золота взамен ее утраченного достояния, и мы бы уже все уладили.
– Мама, она человек, а не…
Рожер не обращал на них внимания, не сводя глаз с занавески, за которой скрывалась несчастная девочка с дивным голосом. Из ниши доносились приглушенные крики, но Рожер не мог их разобрать из-за визгливой перебранки Лиши и Элоны.
– Вы не могли бы заткнуться?!
Женщины сердито посмотрели на него, но притихли. За занавеской тоже наступила тишина, и это напугало Рожера еще больше. Он уже собрался броситься к нише, но тут Инэвера отдернула занавеску и направилась к нему. Аманвах и рыдающая Сиквах следовали за ней. Аманвах обнимала служанку, утешая и поддерживая ее. Рожер искренне пожалел их и коснулся медальона под рубашкой.
Инэвера поклонилась Рожеру.
– Прошу прощения за нанесенное тебе оскорбление, сын Джессума. Твоя знахарка тебе солгала. Сиквах нечиста и, разумеется, будет жестоко наказана за свою ложь. Я надеюсь, что ты не усомнишься в чести моей дочери из-за ее дружбы с этой шлюхой, – произнесла она, поглаживая усыпанный самоцветами поясной нож, и Рожер невольно задумался, какое наказание этот суровый народ называет «жестоким».
Все молчали в ожидании его ответа. Рожер переводил взгляд с одной женщины на другую. Все они затаили дыхание. Почему? Мигом раньше им не было до него дела.