Пол взял у отца папку, поспешил к столу госпожи Джизелл и выложил на него стопку заметок и несколько чистых листов бумаги. Положил перо и промокашку, поставил чернильницу и выдвинул стул. Джансон сел и обмакнул перо в чернила.
Внезапно он поднял взгляд:
– Надеюсь, вы не против, если я запишу нашу беседу для герцога? Разумеется, я вычеркну все, что вы сочтете неточным или опрометчивым.
– Мы не против, – заверил Меченый.
Джансон кивнул и опустил взгляд на бумагу.
– Что ж, начнем. Как я уже сказал госпоже Джизелл, герцог склонен дать аудиенцию представителям… гм, Лощины Избавителя, но не уверен, действительно ли вы представляете Лощину. Позвольте узнать, почему господин Смитт, городской гласный, не явился лично? Разве это не главный и единственный долг гласного – представлять в подобных случаях свой город? – Его перо порхало над бумагой, выводя загадочные стенографические знаки, и то и дело ныряло в чернильницу, не проливая при этом ни капли чернил. Он записывал даже собственные слова.
Лиша фыркнула:
– Так считают только те, кто ни разу не был в весях, министр. Люди привыкли полагаться на гласного в трудные времена. Из Райзона каждый день поступают новые беженцы, и все они живут в страшной нищете, так что Смитт никак не мог выбраться. Он послал меня вместо себя.
– Вас? – скептически переспросил Тамос. – Женщину?
Лиша нахмурилась, но Джансон кашлянул, не дав ей возразить.
– Полагаю, его высочество имеет в виду, что господин Смитт должен был прислать вместо себя второго человека в деревне – вашего рачителя Джону.
– Праведный дом переполнен беженцами, – ответила Лиша. – Джона тоже очень занят.
– Как же Лощине обойтись без своей травницы в столь непростые времена? – спросил Тамос.
– Это представляет определенную проблему для его светлости, – заметил Джансон и взглянул на Лишу, не переставая писать. – Не сочтут ли при дворе неуважением делегацию вассалов, которые даже не озаботились прислать своего гласного? Это оскорбление трона плюща.
– Уверяю вас, мы никого не хотели оскорбить.
– Неужели? – хмыкнул Тамос. – Беженцы беженцами, а ваш гласный вполне мог приехать.
Он покосился на Меченого.
– До Лесорубовой Лощины всего шесть дней пути, но эта ваша Лощина Избавителя, похоже, находится намного дальше.
– Что вы мне предлагаете, ваше высочество? – спросила Лиша. – Потратить две недели на поездку за Смиттом, покуда враг на пороге?
Принц Тамос фыркнул.
– Не преувеличивайте, сударыня Свиток. – Джансон продолжал писать. – Королевской семье известно о красийских набегах на Райзон, но энджирским землям ничто не угрожает.
– Пока не угрожает, – поправил Меченый. – Но это не простые набеги. Форт Райзон и его деревушки – житница Тесы – теперь во власти красийцев. Они окопаются не меньше чем на год, наберут из райзонцев войска и обучат их. Затем проглотят Лактон с его деревушками. Возможно, пройдут годы, прежде чем они повернут на север, к Энджирсу, но этого не миновать, и без союзников вам не выстоять.
– Форт Энджирс не боится горстки пустынных крыс, даже если твои маревниковые россказни – правда! – рявкнул Тамос.
– Ваше высочество! – пискнул Джансон.
Принц умолк, и Джансон снова перевел взгляд на Меченого.
– Любопытно, откуда вы так много знаете о планах красийцев, господин Флинн?
– А в ваших архивах есть копия священной книги красийцев, министр? – спросил Меченый.
Джансон на мгновение отвел глаза, будто сверяясь с невидимым списком.
– Да, Эведжах.
– Рекомендую прочесть. Красийцы верят, что их вождь – возрожденный Каджи, Избавитель. Они ведут Дневную войну.
– Дневную войну? – переспросил Джансон.
Меченый кивнул:
– В Эведжахе подробно описано, как Каджи завоевал подлунный мир, чтобы единым фронтом выступить против подземников. Джардир пытается повторить его деяния. Он будет делать передышки на обращение завоеванных земель в закон Эведжаха. – Меченый смерил Джансона и принца тяжелым взглядом. – Но только глупец решит, будто он прекратил наступление.
Принц продолжал смотреть вызывающе, зато Джансон медленно побледнел. Несмотря на прохладное весеннее утро, на лбу у него выступил пот.
– Для дровосека вы много знаете о красийцах, господин Флинн, – произнес он.
– Я бывал в Форте Красии, – не стал скрывать Меченый. Джансон сделал очередную пометку своими загадочными знаками.
– Теперь вы понимаете, министр, почему нам надо поговорить с его светлостью? – подала голос Лиша. – Красийцам некуда спешить. В Райзоне достаточно зерна, чтобы прокормить армию сколь угодно долго. Зерна, без которого северу придется поголодать.
Джансон словно не услышал.
– Говорят, что вы и есть Избавитель, – обратился он к Меченому.
– А я – дружелюбный подземник, – буркнул Тамос.
Меченый даже не посмотрел на него, не сводя глаз с министра.
– Я ничего подобного не утверждаю, лорд Джансон.
Джансон кивнул, водя пером:
– Его светлость будет рад это услышать. Что же касается боевых меток…
– Они… – начала Лиша.
– Они будут бесплатно предоставлены всем желающим, – оборвал ее Меченый.
Все изумленно посмотрели на него.
– Подземники – враги всего человечества, министр, – пояснил Меченый. – В этом я согласен с красийцами. Метки должны принадлежать всем, кто готов воевать с демонами.
– Если они вообще действуют, – пробормотал Тамос.
Меченый развернулся к Тамосу. Принц не выдержал его взгляда, опустил глаза, и Меченый кивнул.
– Уонда, дай стрелу из своего колчана, – произнес Меченый, не оборачиваясь.
Девушка вздрогнула, достала стрелу и вложила в протянутую руку. Меченый взял стрелу плашмя и поднес принцу, но без поклона, как равный равному.
– Испытайте их, ваше высочество. Поднимитесь сегодня ночью на стену и велите меткому стрелку пустить стрелу в самого крупного демона. Сами увидите, действуют ли наши метки.
Тамос едва заметно отпрянул и поспешно выпрямился, скрывая страх, кивнул и взял стрелу.
– Испытаю.
Первый министр отодвинулся на стуле, и Пол бросился промокать страницы и укладывать их обратно в кожаную папку. Мальчик собрал письменные принадлежности и протер стол, а Джансон тем временем встал и подошел к принцу Тамосу.
– Полагаю, на этом покамест все. Его светлость примет вас в своей цитадели завтра утром через час после рассвета. Я отправлю за вами карету, чтобы избежать… волнений. Вам лучше не показываться на улице. – И Джансон покосился на Меченого.