Папуасская деревня встретила российских подводников шумно. Дети обступили их со всех сторон, пытаясь достать своими ручонками до автоматов «узи». Илья Георгиевич сразу заметил трех корейцев: мужчину и женщину с ребенком. Они сидели у одной из хижин и беседовали.
— Расступитесь! Не надоедайте нашим гостям, — прикрикнула на детей предводительница племени.
Ребятня разбежалась в стороны. К капитану второго ранга подошла Черная Молния.
— Добро пожаловать к нам в деревню.
— Спасибо, — произнес Макаров.
— Извините, что сперва мои люди отнеслись к вам недружелюбно.
— Ничего, я все понимаю.
— «Охотники за черепами» промышляют мародерством, растаскивают все, что можно, с выброшенных на берег кораблей, выживших убивают как свидетелей. Мы защищаем свою деревню. Это цунами столько бед нам принесло. Такие урожайные поля залило. Подобное на моей памяти уже случалось однажды. Тогда всей деревней прокопали русло и спустили воду. С ней в океан унесло и поваленные пальмы, и весь мусор… На всякий случай мы соорудили в том месте дамбу и шлюз, но, чтобы «охотники за черепами» не навредили нам, хорошо замаскировали ее и выставили там круглосуточную охрану из лучников.
— Дамбу? — тут же переспросил Илья Георгиевич.
— Да.
— Значит, воду снова можно будет слить?
— Это возможно.
— Вы покажете мне шлюз?
Начались сборы для похода к дамбе. Воспользовавшись удобным случаем, капитан второго ранга подошел к Ир Нам Гуню, протянул руку.
— Джеймс Уокер. Новозеландец. Приятно видеть, что помимо тебя выжил еще кто-то. — Нашу подлодку выбросило на берег.
— Синь Ир. Китаец, — осторожно пожал руку Макарова референт.
— Ваша семья?
Кореец кивнул.
— Славный малый, — потрепал по голове мальчишку Илья Георгиевич, — всего доброго. Мне нужно идти.
— Погодите! — окликнул его Ир Нам Гунь.
Макаров скрыл улыбку. Его уловка сработала.
— Вы что-то забыли?
— Я бы хотел с вами переговорить.
— Слушаю, — капитан второго ранга картинно вскинул руку, посмотрел на часы, — только у меня немного времени.
— Давайте отойдем.
Кавторанг и референт отошли к дереву.
— Я являюсь носителем государственных секретов Северной Кореи и готов передать их Новой Зеландии в обмен на политическое убежище для себя и своей семьи.
Илья Георгиевич даже бровью не повел:
— Знаю, — невозмутимо ответил он, — а контейнеры с документацией на вашем корабле остались в сохранности?
Лицо Ир Нам Гуня резко изменилось. Он недоверчиво посмотрел на «новозеландского» подводника. Как тот узнал о секретном грузе — оставалось для него загадкой. Но идти на попятную было поздно.
— Все контейнеры оборудованы системой самоуничтожения. Только я знаю коды для их безопасного вскрытия.
— Я постараюсь вывезти вас отсюда и обещаю, что наше новозеландское правительство сделает для вас все, что возможно.
Неожиданно вдалеке раздался крик. Макаров обернулся. К деревне бежал папуас, выкрикивая что-то на своем родном языке. Кавторанг понял, что случилось что-то ужасное.
— Что происходит? — подбежав к предводительнице, спросил он.
— На залитом террасовом поле была стрельба, а потом поднялся большой огонь и дым, как раз в том месте, где застрял ваш корабль.
— Мне нужно срочно попасть туда, выяснить, что случилось.
— Я с вами, — раздался голос референта.
Времени на обдумывание не было. Поэтому Илья Макаров решил взять Ир Нам Гуня с собой. К тому же ему не хотелось терять референта из вида.
— Хорошо, — согласился капитан второго ранга и обратился к предводительнице: — В мое отсутствие позаботьтесь о египтянине.
— Мы и так заботимся о нем.
Поцеловав жену и сынишку, референт побежал следом за российскими подводниками и папуасами.
К кореянке и плачущему малышу тут же подбежали женщины с детьми. Начали давать игрушки, небольшие разноцветные баночки.
Тропические острова или побережье в представлении человека, никогда не бывавшего там, — это всегда картинка, почерпнутая из телевидения или рекламного туристического буклета. Природа — нечто среднее между оранжереей ботанического сада и зарослями гигантских лопухов-сорняков. Строения — или шикарные отели, или лачуги из тростника. Все это имеет место быть. Есть и дорогие отели с шикарно обставленными пляжами, есть и лачуги, есть пустыри со стихийными свалками и «гламурные» пейзажи с золотым песком и склонившимися над бирюзовыми бухтами пальмами. Короче, мир контрастов.
Гигантское цунами, обрушившееся на восточное побережье Папуа — Новой Гвинеи, уравняло те самые контрасты. В отелях, расположенных ради удобства туристов поближе к пляжам, выбило стекла, утащило в океан мебель вместе со спящими постояльцами, столики, зонтики, кресла из ресторанов вместе с меню и запасами провизии. Дорогие машины, перевернутые, искореженные, застрявшие между обломками строений, трудно было отличить от подержанных. Стихия не разбирает, кто ты: бедняк или богач. И нищий, и обладатель золотой кредитной карточки одинаково гибли в набежавшей волне высотой с девятиэтажный дом.
Волна отхлынула, унося с собой людское добро и человеческие жизни. Но вода ушла не вся. Ею были залиты ложбины, болота, низины, она заполнила подвалы домов. Чуть больше, чем погибшим, повезло тем, кто во время чрезвычайной ситуации природного характера оказался на возвышенности. В застоявшейся теплой воде плавали распухшие трупы людей и животных. При тропическом климате зараза стремительно распространялась в ней, а эта вода плескалась на первых этажах домов, у подножия небольших холмов и возвышенностей.
Спасшиеся от стихии люди сидели на крышах, на голой земле пригорков и ожидали помощи. Дети плакали, просили пить и не понимали, почему родители запрещают им зачерпнуть воды, которая находится так близко. Ужасно осознавать, что спасаешься от наводнения и в то же время гибнешь от жажды.
Папуа — Новая Гвинея не из тех стран, где у правительства есть «лишние» деньги. Ей не под силу содержать большой штат спасателей, готовить их, тренировать, закупать необходимую технику. Ведь понадобиться эти подразделения могут лишь раз в несколько лет. В остальное время от них одни убытки.
Первыми после катастрофы в воздух поднялись все шестнадцать единиц военно-морской авиации Папуа — Новой Гвинеи. Люди, избежавшие гибели, кричали, махали обрывками яркой материи, лишь только в небе показывался вертолет или самолет. Родители плакали от радости, мгновенно уверовав, что помощь прибыла именно за их семьей. Но летательные аппараты следовали своими маршрутами, проложенными в летных картах. В обязанности экипажей входила общая оценка обстановки в районе бедствия и примерный подсчет людей, подлежащих эвакуации.