С самого начала Илью Георгиевича интересовали именно они. С одной стороны, новости обнадеживали, но с другой — тревожили. Группы спасателей действовали еще не в глубине пострадавшего района, хватало работы и на периферии. Обычно во всех переговорах звучала просьба прислать людей, технику, вывезти трупы. Жертвы исчислялись тысячами, и это только тут.
Радист переходил с волны на волну — ничего нового. Менялись языки. Радист чуть больше секунды продержал волну, на которой зазвучала непонятная для него речь, и пошел дальше.
— Погоди-ка, верни, — напрягся Илья Георгиевич.
Для радиста звучащее в наушниках было просто бессмысленным «чириканьем». А вот командир изредка улавливал знакомые слова. Да и сами звуки, говор сидели у него в памяти.
— Слушай, старлей, Корея присылала своих спасателей?
Радист отрицательно покачал головой:
— Судя по перехвату переговоров местного штаба, ни южных, ни северных корейцев здесь нет. Сеул лишь прислал транспорт с медикаментами, и он уже час как в воздухе. Возвращаются домой.
— А переговоры идут по-корейски, — с уверенностью в голосе произнес Макаров.
— Вы уверены, товарищ командир? — с обычным сомнением спросил Даргель.
— Я три года на Дальнем Востоке служил. Приходилось встречаться и с местными корейцами. Так что с десяток слов я выучил. Если, старпом, сомневаешься, включи запись, которую мы сделали, когда сканировали их судно «Слава героям», и сравни.
Старпом на этот раз не стал более сомневаться. Радист тем временем доложил, что переговоры по-корейски ведутся при помощи маломощных портативных раций, какими обычно пользуется спецназ для координации действий мелких групп. Мощность передатчиков была такой малой, что, если бы не сверхчувствительность сканера «Адмирала Макарова», их сигнала нельзя было бы перехватить.
— Выводы? — произнес одно из своих любимых слов Илья Георгиевич.
— Если принять во внимание, что был перехвачен и сигнал радиомаяка северокорейского научно-исследовательского судна, исходящий с суши, то вывод может быть только один: Пхеньян тоже перехватил этот сигнал и прислал коммандос для эвакуации контейнеров с документацией.
— Из Пхеньяна им плохо видно, — скривил губы в кислой улыбке командир подлодки, — неужели они верят, что их судно уцелело? Готов поспорить, что в душе они убеждены — волной выбросило на берег только радиомаяк. Хотя людям свойственно верить в чудеса. Мы же целы. И верим в это.
Даргель кусал губы:
— Мы не знаем сути переговоров, а потому можем делать ложные выводы, товарищ командир.
Лицо Макарова внезапно прояснилось:
— Старпом, а ты был недоволен тем, что я прихватил с собой северокорейского референта. Вот тебе и переводчик.
Ир Нам Гунь сидел в углу центрального поста, черный матерчатый мешок по-прежнему скрывал его голову. Казалось, он не понимает, что разговор идет именно о нем. Хотя разговаривали по-английски. Все-таки корейцы удивительный народ с железной выдержкой. Никогда не демонстрируют на публике своих эмоций.
— Товарищ командир, — взволнованно выдохнул Даргель, — я бы ему не доверял. Какой ему интерес помогать нам?
— А самый прямой: ведь его жизнь в наших руках. Он многое знает и вряд ли стремится вернуться на свою Родину, где в лучшем случае его ждет концлагерь.
Больше командир «Адмирала Макарова» ни с кем не советовался. Если он был уверен в своей правоте, то мнение даже самых близких людей его не интересовало. Оно и правильно. На флоте от быстроты принятия решений зависит жизнь людей.
— Мистер Ир Нам Гунь, — бесцветным голосом обратился Илья Георгиевич то ли к пленнику, то ли к спасенному.
Заслышав свое имя, кореец тут же вскинул голову.
— Я слушаю вас, — это было сказано так импульсивно, что даже черный мешок втянулся в широко открытый рот, образовав провал.
— У меня к вам есть деловое предложение. Имеется запись переговоров на корейском языке. Вы согласны перевести?
— У меня есть выбор?
Макаров сперва улыбнулся, но потом понял, что его улыбки собеседник не видит. И потому придал своим следующим словам максимум душевной интонации:
— Нам нужен правильный перевод, максимально приближенный к оригиналу. Вы оказались с нами в одной «лодке». Поэтому в ваших интересах спастись вместе с нами. Я готов выслушать любые ваши конкретные условия. Правда, не могу обещать, что выполню все. Я, как и вы, человек «подневольный».
Ир Нам Гунь молчал недолго:
— Давайте я сперва переведу, а уж потом поговорим об условиях. Время не ждет.
Илья Георгиевич взглядом победителя посмотрел на старпома. Мол, что делает с людьми человеческое обращение. Не надо никого бить по почкам, совать головой в воду.
— Обращайся с людьми так, как ты хочешь, чтобы обращались с тобой, — цитатой из Льва Толстого попытался еще раз напомнить о своей правоте старпому Илья Макаров.
Ир Нам Гуня, поддерживая под руки, чтобы не наткнулся, не споткнулся в тесном центральном посту, подвели к пульту радиста. Не снимая матерчатого мешка, надели на голову наушники. Радист включил запись переговоров. Референт ЦК ТПК наморщил лоб. Он явно не успевал за скороговоркой. Корейский язык более емкий, чем английский: то, что можно объяснить двумя словами, для британца необходимо развернуть в распространенное предложение.
— Вы не против, если я прослушаю все и переведу вам только смысл? — внезапно с акцентом, но совсем не коверкая слова, произнес по-русски Ир Нам Гунь.
Взгляды Ильи Макарова и Николая Даргеля встретились. Старпом словно беззвучно говорил командиру: «Я же предупреждал».
Илья Георгиевич, как и подобает командиру корабля, тронул за плечо северокорейского референта, обошелся без слов. Мол, переводи, главное — результат.
Ир Нам Гунь дважды внимательно прослушал запись, стянул с головы наушники.
— Говорите по-английски, — предупредил Макаров.
— Это северокорейский спецназ — коммандос. В Пхеньяне зафиксировали сигнал радиомаяка, который был установлен на нашем судне. И выслали группу, чтобы забрать уцелевшие контейнеры.
Даргель хотел было задать несколько закономерных вопросов:
«Знают ли в северокорейской столице, что практически весь груз с документацией на „Тэпходоны“ уцелел?»
«Известно ли, что сам Ир Нам Гунь жив?»
Но Макаров предупредил старпома о молчании, приложив палец к губам. Мол, референт должен действовать пока без давления на него.
— Они не знают, что с грузом. Не знают о вас. Группа, разделившись на две части, движется к радиомаяку. Каким образом они прибыли в Гвинею и как собираются эвакуироваться, об этом ни слова. Но предполагаю, задействована мини-субмарина для террористических операций, — северокорейский референт умолк, ожидая, поверят ему или нет.